Карстен Йенсен - Мы, утонувшие

Однако они совсем немного говорили о тех днях, которые Вильгельм в одиночестве провел на «Анне-Марии». Когда Кнуд Эрик спросил его об этом, Вильгельм замолк и уставился в пол, и Кнуд Эрик испугался, что друг снова начнет заикаться.

Вильгельм, желая сменить тему, заметил, что Кнуда Эрика что-то мучит, и тот рассказал ему о встрече с мисс Софией. Потому что мучило его именно это, не отказ, не язвительная насмешка в ее голосе в ту ночь на Сигнал-Хилл, когда она попросила его не идти за ней подобно псу. Нет, его мучила неясность в том, что касалось ее судьбы и его собственной роли в исчезновении девушки, его преследовало неопределенное, терзающее душу чувство вины.

Вильгельм пристально посмотрел на него.

— Ты думаешь, что все на свете связано с тобой, — сказал он своим новым, чистым голосом, когда Кнуд Эрик закончил рассказ. — Просто чокнутая девчонка. Вот и все.

— Но… — возразил Кнуд Эрик.

— Я знаю, что ты скажешь. Ты не помнишь, что произошло в ту ночь, и потому подозреваешь, что мог совершить что-то ужасное. Чушь. Она с кем-то сбежала.

Не то чтобы Вильгельм был разумнее Кнуда Эрика, просто его разум не был замутнен. Он не был влюблен в мисс Софию, а со стороны всегда судить проще.

Кнуд Эрик явно испытал облегчение.

Разоткровенничавшись, Вильгельм принялся расспрашивать о поцелуе и о чувствах, которые при этом испытываешь.

— Я никогда еще не целовался, — произнес он задумчиво, удовлетворив наконец свое любопытство.

— Еще успеешь.

Теперь они поменялись ролями. Кнуд Эрик внезапно почувствовал себя более опытным.

— Да, но я чуть было не лишился такой возможности.

И это было единственным со стороны Вильгельма признанием того, что его жизни угрожала опасность.

Они ждали, когда тронется лед. Течение пошло на юг. Скоро придет избавление, а с ним покажется вода, и они смогут попрощаться со своими мертвыми пассажирами. С рангоута начало капать. Большие сосульки падали и громыхали о палубу. Паруса пока еще были слишком жесткими. С них текло, все на палубе промокло насквозь, словно на «Кристине», как на острове, установился особый климат.

О таянии льда их предупредил внезапно поднявшийся ветер. Затем появилась радуга. Они надели штормовки.

По льду, совсем близко к корпусу, прошла трещина, затем еще одна. Пришло время хоронить мертвых.

Баер лежал в каюте и выходить не желал. Через закрытую дверь он пробормотал, что ему нехорошо и чтобы его оставили в покое.

Дрейман отправился за сборником проповедей, последние страницы которого содержали последование отпевания усопших. Они положили тела на доски, доски водрузили на борт, как на пандус, чтобы тела соскользнули и исчезли в море. И, взволнованные, встали рядышком с зюйдвестками в руках.

Дрейман достал книгу. Тексты были набраны готическим шрифтом, и он прищурился. Дождь хлестал по щекам.

— Черт возьми, — пробормотал он, — староват я для таких дел, шрифт слишком мелкий. Может, кто из вас, молодежи, сможет?

И он попытался передать книгу Рикарду или Альготу.

— Давайте я, — произнес Вильгельм. — Все равно я его наизусть знаю.

Дрейман перевел на него взгляд:

— Не хочешь ли ты сказать, что расхаживал по «Анне-Марии», декламируя последование отпевания усопших на море?

— Нет, — ответил Вильгельм. — Я весь сборник знаю наизусть.

И, не дожидаясь реакции Дреймана, он начал декламировать:

— Слова Господа нашего, Иисуса Христа: «Придет час, когда все находящиеся в гробницах услышат глас Сына Божия и восстанут, и пойдут праведники в жизнь вечную, а грешники — в муку вечную».

Хельмер выступил вперед. В руке он держал лопатку с пеплом из печки. Пепел призван был заменить землю, которую бросают на завернутые в саван тела перед тем, как предать их морю.

— Из праха ты вышел… — сказал Вильгельм своим новым голосом, к которому Кнуд Эрик никак не мог привыкнуть.

Хельмер посыпал тела усопших пеплом. Дождь пошел сильнее. Пепел размок и расползся по серой парусине большим пятном.

— …и в прах возвратишься.

Еще совок. На сей раз пепел попал на другое место, и парусина становилась все грязнее.

— Из праха восстанешь вновь.

Рикард и Альгот подошли к доскам и подняли их одну за другой. Перевязанный парусиновый узел с останками шкипера Хансена вертикально упал в воду и исчез с характерным звуком, приглушенным падающим дождем. За ним последовал Петер Эриксен.

Море под стягивающимися грозовыми облаками было черным. Окружающий лед светился желтым. Вот он взорвался бесчисленными осколками, они вздымались и сталкивались, словно море устало нести это бремя и беспокойно затрясло огромной спиной. Вдали медленно, как во сне, накренилась и легла набок «Анна-Мария». Море разжало тающие объятия льда, чтобы после вынужденной паузы вернуть корабль себе и довершить свою разрушительную работу.