Виктория Платова - Мария в поисках кита

Интересно, соотносится ли это с пафосным Внутренним Знанием, которое она без устали пропагандирует? Может быть, может быть…

То, чего быть не может (вернее, то, чего не случается просто так): я больше не слышу тиканья часов!!!

Наверху — запредельная тишина. Замогильная.

Самое время подумать о нежной, хотя и новодельно-фальшивой «музыке ветра»: она откликнулась на уход ВПЗР из лавки Анхеля-Эусебио, но никак не отреагировала на ее приход сюда! ВПЗР просто материализовалась за моей спиной, как какой-нибудь вшивый Гудини сраный Копперфильд.

И это не мистика. Этому всегда найдется объяснение — и в триллере-шараде, и в интеллектуальном квесте, нужно просто проявить настойчивость и терпение.

Продолжая ощупывать руками стену, я (наконец-то!) наткнулась на дверную ручку, дернула ее и, спустя мгновение, оказалась в маленьком дворике. Почти таком же, как и дворик при кафе. Вот только выглядел он совсем иначе: никакой зелени, никаких рисунков на стенах. Одни картонные коробки. Десятки, сотни коробок, сложенных друг на друга. Общую картину унылой захламленности довершал огромный ворох полиэтилена в углу.

Впечатление от этой помеси помойки со складом промтоваров не смог выправить даже симпатичный комплект садовой мебели из ротанга. Да и трудно было представить себе идиота, который усядется здесь с чашкой кофе (пивасиком), чтобы глазеть на мусорные кучи.

Между тем такие идиоты имелись: на столе как раз и стояло две бутылки недопитого пива. Была еще огромная металлическая пепельница с крышкой и металлическая же открывашка. А в одном из кресел валялась кем-то забытая куртка.

Ничуть не менее симпатичная, чем ротанговые кресла со столом, если посмотреть на нее глазами ВПЗР: ей всегда нравились подобные фасоны и подобные материалы. Вельвет в мелкий рубчик нейтрального сине-серого цвета, яркие накладные карманы и заклепки с логотипом «Salinas» (название фирмы?), просторный капюшон.

Куртка была явно мужской. Рассчитанной на целевую аудиторию глупых блондинистых овец, вечно пребывающих в поисках спутника жизни, — и чтобы он не пил, не пялился в телик, лежа на диване; заколачивал приличное бабло, сам себе готовил яичницу с помидорами по выходным, пел караоке низким проникновенным голосом и регулярно спасал детей на пожаре.

Лучшей одежки для моего гипотетического избранника, предсказанного ВПЗР, и придумать нельзя. Впрочем, и сама адептка притянутого за уши стиля «унисекс» от нее бы не отказалась.

А вот — взяла и отказалась! Прошла мимо, не заметив. Хотя не заметить куртку невозможно, если ты пришел со стороны моря.

Приподняв со стула, я встряхнула ее: в одном из карманов что-то звякнуло.

Ключи. Три — на простеньком металлическом кольце, еще два — отдельно от связки. К ним были прикреплены узкие прямоугольные бирки из пластика: на одной было написано «№ 4» , на другой — «Ballena» .

«Ballena» — знакомое имя! Так называется катер паршивца Сабаса, кинувшего нас в Санта-Поле! И это — не самое распространенное испанское слово, с его помощью не поздороваешься и не попрощаешься, не закажешь кофе и не признаешься в любви. До Сабаса я встречала его только у певицы Чамбао, композиция так и называлась: «El Canto De La Ballena». [23] Пение кита (исп.).

Предположение, что это и есть куртка Сабаса (по агентурным сведениям находящегося то ли в Бенидорме, то ли в Картахене), показалось мне чересчур экстравагантным. Но — в любом случае — к ней стоило присмотреться повнимательнее. А именно — обшарить все без исключения карманы, не пропустив ни одного.

Ничего особенного в куртке не обнаружилось: несколько пятидесятицентовых монет, надорванная упаковка жевательной резинки, пустая сигаретная пачка, носовой платок не первой свежести и потрепанный маленький (размером с ладонь) блокнот в жесткой кожаной обложке. А во внутреннем кармане лежали два презерватива, — и этого оказалось вполне достаточно, чтобы я опять вернулась к мыслям о Сабасе и возненавидела дешевого павлина-мореплавателя с новой силой.

От куртки пахло одеколоном, отдаленно смахивающим на вэпэзээровский «Strictly Private», но запах был расплывчат и приправлен еще чем-то: то ли мужским потом, то ли табаком. Я тотчас же представила фотографического гнуснеца, как он напяливает эту куртку на голое тело и принимает картинные позы, призванные поразить воображение глупых блондинистых овец.

Тот еще тип! Cabrón, hijo de puta… [24] Козёл, сукин сын (исп.).