Семен Данилюк - Арбитражный десант

Машина устремилась к воде.

Холина вскрикнула, в ужасе обхватив Лобанова за шею. Тот прижал ее к себе и неотрывно вглядывался в нарастающую смертельную черноту, в которой им предстояло упокоиться.

"ГАЗ - 66" тряхнуло на последнем бугре и, будто с трамплинчика, - швырнуло в воду.

Не сговариваясь, Ирина и Денис глотнули воздуха, готовясь погрузиться в пучину. В следующий миг машина, вопреки законам физики, оттолкнулась от водной глади, подпрыгнула, завертелась и понеслась, вращаясь, по поверхности.

Метров в трехстах от берега она остановилась. Под колесами лежал кристально прозрачный лед.

- Люблю повеселиться! - Васильчиков сиял от восторга. Шутка, по его мнению, удалась.

Ирина открыла глаза и, надсадно дыша, сидела недвижно. Взмокший Лобанов задумчиво потирал подбородок, всерьез прикидывая, врезать ли шутнику прямо в кабине или сначала выволочь наружу.

- Таков он, Байкал - грозный весельчак! - с пафосом произнес Васильчиков. Потянулся. - Скоренько добрались! С другими бы и к ночи не управились. Тут маршруты знать надо. Дальше дорога гладше пойдет. Так что мы с оператором здесь, в кабине, поедем. А дорогую гостью милости прошу перебирайтесь в КУНГ. И кемарьте себе до самой Сахры. Там и тёпло. Так что выспитесь, отдохнете. Как раз часа через четыре, глядишь, на месте будем. У вас кто за штурмана? Васильчиков! Это не хвост собачачий. Любого спроси: кто лучше Васильчикова тайгу знает? Ан никто! Знал Игнатий Петрович, кому доверить. Так что, считай, с самолетом этим неслучившимся вам еще повезло несказанно. Тайги, Байкала нюхнули. Будет что при случае отобразить.

Ирина перелезла через Лобанова, встала на подножку и - застыла: умом она понимала, что под ними прочный лед, но, вглядываясь в синь внизу, не могла избавиться от ощущения, что, спрыгнув, тут же уйдет под воду. - Мамочки! Удивительно как, - замирая, простонала она.

Васильчиков помог ей подняться в прогретый фургон, подвернул лампочку под потолком, опустил пристегнутые к стене нары, достал из угла скатку.

И - вылез наружу. - Не журись, госпожа Холина. Привезу вас к Игнатию Петровичу, как свежий огурчик, даже раньше, чем собирался. Я тут прикинул, - мы еще малек срежем.

От внезапного сильного толчка Ирину сбросило с нар и перекатило по полу к походной печке.

Затем - гулкий удар сверху, и лампочка с печальным хлопком лопнула, - на крышу фургона обрушилась тяжелая масса. - Тихо как стало, - со страхом произнесла Ирина, почесывая ушибленный бок.

Она поднялась на ноги. И - едва не скатилась к кабине: машину резко накренило. На ощупь, цепляясь в темноте за выступающие предметы, вскарабкалась она к задней дверце фургона. Шаря наощупь, отыскала ручку. Надавила с усилием. Дверь приоткрылась, и от брызнувшего яркого света Ирина зажмурилась, - солнце искрилось на чистом снегу.

Все кругом было тихо. И тишина пугала, потому что молчал и двигатель. Предвкушая недоброе, Ирина выпрыгнула наружу, - задравшийся зад газона был отклячен поперек дороги, тянущейся меж мачтовых сосен. Передок съехал в кювет. Кабина зарылась по стекла в глубокий снег, нежно облапив толстенный ствол. Из-под снега парило.

Обойдя машину справа, Ирина с опаской заглянула внутрь: весельчак Васильчиков лежал, облокотившись на руль. Лобанов хрипел на месте пассажира, придавленный вмятой "торпедой". Увидев в окно встревоженное лицо Холиной, Денис прищурился и левой рукой потряс водителя.

- Эу, водило. К нам гости! - У? - Васильчиков поднял лицо. Глаза его были воспалены.

- Заснул, - мрачно угадал Денис.

- Так говорил же, - сутки не кемарил, - Васильчиков рукавом отер кровь с рассеченного лба, потряс головой. - Хрен его знает, как оно все вышло. Должно, оттого, что дорога больно гладкая. Ты-то как? Выбраться можешь? - Пробую, - Денис поерзал. - Не, надо чем-то отжать. - Не боись - сделаем. Кто и поможет, как не Васильчиков? - бодренько пообещал водитель, подхватил с пола монтажку, открыл дверцу, шагнул вниз и - с трехэтажным матом по пояс ушел в сугроб.

Несмотря на драматичность ситуации, Денис захохотал. Невольно скривился от резкой боли. Но тут же подмигнул взобравшейся на подножку журналистке: - Бабочек в гербарий пришпиливала? - Что?!...А, нет. - И я больше не буду. Точно теперь знаю, что она, бедолага, пришпиленная, чувствует...

За спиной Ирины возникла облепленная снегом фигура. Васильчиков, мрачнея, смотрел на изувеченный капот. Притворная бодрость выходила из него, как пар из пробитого радиатора.

- М-да. Это - да! - уныло изрек он.