Джеффри Арчер - Каин и Авель

– Как же так – я прожил в Бостоне всю жизнь и ни разу не встречал вас? – удивился Уильям.

– Нет, однажды мы встречались. Вы тогда столкнули меня в пруд в нашем городском парке, нам обоим было по три года, а мне потом понадобилось четырнадцать лет, чтобы прийти в себя.

– Извините, – сказал Уильям после долгой паузы, во время которой он лихорадочно пытался найти более уместные слова.

– Какой у вас замечательный дом, Уильям.

Наступила новая натужная пауза.

– Спасибо, – слабым голосом пробормотал Уильям. Он искоса смотрел на Эбби, стараясь не показать, что изучает её. У неё была стройная – о, какая стройная! – фигура, большие карие глаза, длинные ресницы и красивое лицо, от которого Уильям не мог отвести глаз.

– Мэттью сказал мне, что вы собираетесь в Гарвард в следующем году, – начала она снова.

– Да, это так. Я хотел сказать, не хотите ли потанцевать?

– Да, благодарю вас, – ответила она.

Ноги, так легко носившие его несколько минут назад, теперь, кажется, перестали слушаться. Он едва держался и постоянно толкал её на других танцующих. Он извинялся, она улыбалась. Он прижимал её к себе чуть плотнее, чем было можно, и они продолжали танцевать.

– А мы знаем ту юную леди, которая последний час монопольно владеет Уильямом? – с подозрением спросила бабушка Кэббот.

Бабушка Каин надела пенсне и вгляделась в девушку, которая вместе с Уильямом вышла из гостиной в сад.

– Это Эбби Блаунт, – объявила бабушка Каин.

– Дочь адмирала Блаунта? – осведомилась бабушка Кэббот.

– Да.

Бабушка Кэббот одобрительно кивнула.

Уильям проводил Эбби Блаунт в дальний конец сада и остановился под огромным каштаном, который раньше служил ему только для лазанья.

– А вы всегда пытаетесь целовать девушку при первой встрече? – спросила Эбби.

– Честно говоря, я ещё ни разу не целовал девушку, – признался Уильям.

– Я очень польщена, – засмеялась Эбби.

Она подставила ему сначала свою розовую щёчку, потом алые пухлые губки, а потом настояла на том, чтобы они вернулись к гостям. Бабушки с облегчением отметили, что их отсутствие было недолгим.

Позднее юноши обсуждали, как прошёл вечер.

– Неплохая вечеринка, – сказал Мэттью. – Можно сказать, что я почти не жалею о том, что мне пришлось из-за неё приехать из Нью-Йорка в провинцию, хотя ты и украл у меня девушку.

– Как ты думаешь, она поможет мне расстаться с девственностью? – спросил Уильям, не обращая внимания на притворные обвинения Мэттью.

– Ну, у тебя есть три недели, чтобы выяснить это, но, боюсь, ты обнаружишь, что она ещё не рассталась со своей, – сказал Мэттью. – Опыт в этих делах позволяет мне поставить пять долларов на то, что она не поддастся чарам даже Уильяма Лоуэлла Каина.

Уильям тщательно распланировал свою стратегию. Одно дело – девственность, но совершенно другое – проиграть пять долларов Мэттью. После этого разговора он встречался с Эбби Блаунт почти каждый день, пользуясь возможностями, которые ему давало владение собственным домом и автомобилем. Он начал чувствовать вежливое, но настойчивое внимание родителей Эбби, которые всегда оказывались на некотором удалении от них, и не мог осуществить свой план до рассвета самого последнего дня каникул.

Исполненный решимости отыграть свои пять долларов, Уильям утром того дня послал Эбби дюжину роз, а вечером пригласил на обед в дорогой ресторан «У Джозефа». В конце концов ему удалось заманить её в гостиную своего дома.

– Где ты достал бутылку виски, ведь в стране сухой закон? – спросила Эбби.

– О, это не так уж сложно, – похвастался Уильям.

Правда состояла в том, что он спрятал в своей спальне одну из бутылок бурбона, которые остались после Генри Осборна, и теперь был счастлив, что не спустил её содержимое в канализацию, как собирался поначалу.

Уильям разлил напиток, который заставил его поперхнуться, а у Эбби в глазах появились слёзы.

Он сел рядом с ней и уверенно положил руку ей на плечо. Она придвинулась ближе.

– Эбби, мне кажется, ты ужасно красива, – прошептал он ей в ухо, прикрытое рыжими кудряшками.

Она серьёзно уставилась на него широко раскрытыми карими глазами.

– О, Уильям, мне кажется, что ты очень милый, – выдохнула она.

Её кукольное личико было неотразимым. Она позволила поцеловать себя. Ободрённый таким образом, Уильям осторожно опустил руку ей на грудь и оставил её там, как уличный регулировщик, останавливающий поток автомобилей. Она покраснела от негодования и толкнула его руку вниз, открывая путь уличному движению.