Эмма Тополь - Катья

Проехав один квартал, я миную светофор, который непонятно для кого здесь работает, и продолжаю свой путь по кладбищу домов. Пусто, темно, все те же выбитые окна, разбитые лестницы, сломанные двери, следы пожаров и человеческой жестокости. Заброшеное людьми и забытое ангелами место. Грустно. А ведь дома когда-то были красивыми, кто-то радовался в них жизни, здесь рожали себе подобных, за что-то боролись, старели, умирали... А потом сюда пришла смерть.

Еще один перекресток, следующий светофор, чувствуется приближение жизни. Проезжают машины, светятся витринами магазины, в основном парикмахерские, попадаются редкие прохожие. Странно, но в провинциальной Америке очень много парикмахерских, я это уже давно заметила. Даже в бедных кварталах каждый третий бизнес – салон. Вот и здесь тоже, казалось бы, заброшенные и безлюдные улицы, но все равно есть где подстричься и сделать прическу.

Я разворачиваюсь и возвращаюсь к перекрестку. Я не могу уехать с этого места, пока не дождусь Джонни. Мне кажется, что еще минута и он появится, а если уеду, я предам его, брошу одного. У закрытой аптеки, где он меня оставил, стояли те же парни, пытавшиеся открыть мой джип. Они прислонились к машине, занявшей мое место, и о чем-то разговаривали. Я проехала мимо и снова повернула за тот угол, куда ушел Джонни. Я бы все отдала, чтобы увидеть сейчас его высокую фигуру в темной майке и черных джинсах на этой безлюдной улице, которую он назвал адом!

Если ад действительно так же пустынен и так же тих, я ничего не имею против, чтобы оказаться там.

Я чувствую, что схожу с ума. Джонни приказал, если не появится, возвращаться в гостиницу через полчаса. Прошло уже больше часа, и его нет. Значит, надо ехать в гостиницу и ждать его там. С ним ничего не случилось, с ним не может ничего случиться. Он умный, сильный, опытный, он, в конце концов, бывший полицейский. И прекрасно знает тех, к кому пошел. Почему его должны вдруг убить?

Надо прекратить истерику, поскорее убираться из этих мест и благодарить судьбу, что жива и невредима.

Я проехала по темной улице до перекрестка, свернула и двинулась в сторону светящихся улиц...

Через полчаса я уже принимала душ у себя в номере, оставив дверь в ванную комнату открытой, чтобы услышать телефонный звонок. Но телефон молчал.

Я сидела на кровати и с удовольствием ощущала свою чистоту. Как ни странно, но моя лихорадка прекратилась, мне было спокойно. Я просмотрела несколько записок дежурного: звонил Валентин и просил объявиться. Но мне не хотелось ни с кем разговаривать, у меня не было сил обьясняться, оправдываться, придумывать и изворачиваться. Впервые за эти долгие безумные дни мне хотелось тишины. Я должна быть терпеливой, я обязана ждать. Если кто-то меня и не обманет в этой жизни, то это будет Джонни. Я была в этом уверена.

Я накрылась покрывалом и закрыла глаза. Тяжесть сна навалилась на меня сразу. Последнее, что мелькнуло передо мной, это улыбающееся лицо Джонни.

После неожиданного появления у нее Валентин стал приходить регулярно, несколько раз в неделю, никогда не предупреждая заранее. Между этими встречами она просыпалась и засыпала, придумывая планы мести, но, как только он приходил, Катя терялась, словно они снова были, как в то лето, на даче, забывала обо всем при первом же его прикосновении и, слабея от страсти, отдавалась его ласкам. Он разговаривал с ней по-прежнему слегка насмешливо, от чего хотелось ему грубить, говорить гадости, оскорблять, но обычно никаких серьезных бесед они не вели, вопросов друг другу не задавали, и встречи от этого были короткими и молчаливо-деловыми.

В постели Валентин был нетороплив и внимателен, все говорило о том, что он прошел хорошую школу, но между ними (и это поначалу вызывало у нее недоумение, а затем затаенные раздражение и злость) не было настоящей физической близости. Валентин позволял себя целовать, сам без устали трудился языком, но ей хотелось (и за это она после его ухода казнила себя и ненавидела его) слиться с ним в одно существо, почувствовать боль от обжигающего проникновения, как это было когда-то...

Но он этого избегал, и Катя терялась в предположениях почему. Может быть, боится, что у меня венерическое заболевание? – думала она, но спросить не решалась.

Однажды, приблизительно через месяц после первой встречи, Валентин вдруг сказал:

– Оденься понаряднее, в гости пойдем.

Он только что вошел к ней в комнату и, не снимая плаща, остановился посередине. Если бы он появился на несколько минут позже, то уже не застал бы ее.