Михаил Пак - Эолли или легкое путешествие по реке

А я не находил себе места. Мне хотелось побеседовать с кем-нибудь о своей беде. Во второй половине дня, часам к четырем, купив несколько бутылок пива, я отправился к скульптору Николаю с намерением рассказать ему, как есть, все об Эолли.

Николай лепил в мастерской натуру из глины, ему позировала обнаженная молодая женщина. Когда я пришел, он уже заканчивал сеанс. Повозившись еще минут пять у станка, Николай вымыл руки. Натурщица оделась, присоединилась к нам, выпила бутылку пива, поболтала немного, и, сославшись на дела, ушла.

— Это моя любовница, — поведал Коля. — Не правда ли, хороша собой? Но я не всех своих женщин леплю. Все зависит он настроя души. А как твоя фирма?

Николай не знал, что я ушел с прежней работы к Авдееву.

— Нормально, — сказал я. — Скажи, что ты делаешь, когда на душе скверно, когда нет выхода в сложившейся ситуации?

— Выход-то всегда есть, — произнес он, внимательно глядя мне в лицо. — А что произошло?

— Понимаешь, рядом со мной находилось нежное и хрупкое создание, я а не удержал. Оно исчезло, не объяснив причины.

— Гм… — Скульптор задумчиво потер себе бороду. — Женщина — существо из другого мира… Мотивацию ее поступков порой невозможно понять… Но надо подождать. Придет. А давно ушла?

— Четыре дня назад.

— Ну, четыре дня… Это ж не четыре месяца…

— Ты прав, — сказал я и замолчал. Мне вдруг показалось, что говорить сейчас Николаю об Эолли не следует. Да и никому другому не следует.

— Лет пять назад был у меня случай, — сказал мой собеседник, откупоривая очередную бутылку пива. — Девица, с которой я всего раз переспал, пошла выяснять отношения с моей женой. Другими словами, стала на полном серьёзе отвоевывать меня от нее. Вот это был напряг! Кошмар какой-то! Насилу уладил. Жена после того случая целых полгода со мной не разговаривала.

— Ладно, Коля, извини, что отвлек, — я поднялся.

— Да что там, — кивнул он. — Приходи в любое время. Может, тебе отвлечься надо? А то скажу Марише, она подругу свою приведет…

— Нет, спасибо.

— Ну, бывай!

— Пока!

Ноги привели меня к станции метро. Я сел в поезд. В вагоне было битком народу. На остановках одни пассажиры выходили, другие входили. У каждого из них в голове теснились мысли: не пропал ли день даром, все ли сделано, как мне хотелось?

Я доехал до конечной станции и вышел наружу. Огляделся. Место совсем незнакомое. У входа на станцию, возле урны курили несколько мужиков и одна девушка. Девушка стояла чуть в стороне от мужской компании и задумчиво смотрела пред собой. Ей было примерно столько же лет, сколько Эолли. Одета в длинную серую юбку и белый джемпер. На плече черная сумочка.

Я достал из кармана мятую пачку, в ней оставалась единственная сигарета. Закурил. Подошел к урне, кинул туда пустую пачку. Снова взглянул на девушку. Светлое лицо, грустные зеленый глаза, каштановые волосы. На темной голове выделялся белый крашенный пучок волос. Многие девушки так красили: веяния новой моды. Чем больше я смотрел на незнакомую девушку, тем больше она напоминала Эолли. Хотя было ясно — это не она.

Вскоре юная незнакомка затянулась напоследок тонкой своей сигаретой, бросила окурок под ноги, надавила на него туфелькой-лодочкой, и пошла. Сам не понимая зачем, я последовал за ней следом. Мы прошли квартал, другой, она спереди, не спеша и не оглядываясь, я — сзади, время от времени затягиваясь сигаретой, отставая на метров пятнадцать-двадцать. Вскоре девушка свернула вправо за угол и исчезла. Я ускорил шаг, свернул тоже. Никого. Слева высокое здание, а справа длинный деревянный забор. В одном месте забор слегка покосился, образовав узкую щель. Но человек в нее пройти мог. Я примерился, протиснулся, и оказался на той стороне. Захламленный мусором двор, дальше в глубине стоял пятиэтажный старый пустующий дом, чернел зияющими выбитыми окнами. В лестничном проеме мелькнула девичья фигура. Я вошел в сумрачный подъезд и стал подниматься по лестнице. Второй этаж, третий… На лестничной площадке четвертого этажа, усеянном битым кирпичом, незнакомка поджидала меня. Скрестив на груди руки. Несколько секунд смерила меня взглядом, слегка улыбнулась. И вошла в дверной проем, в помещение, где некогда, должно быть, жила дружная семья. А теперь тут ничего. В соседней комнате, с обшарпанными стенами, на полу был застлан матрас. Вокруг валялись кирпичи. И стоял в углу колченогий стул. Девушка положила на стул свою сумку и обернулась ко мне, посмотрела уже несколько смелей.