Яна Лапутина - Игра в гейшу. Peek-a-boo

Вчера, уже за полночь – Петелина любила работать ночью, – она перелистывала свои рабочие блокноты, в которых набрасывала пришедшее на ум, фиксировала что-то необычное в увиденном, услышанном и прочитанном.

Трагедии бывают двух видов, наткнулась она на выписку из Оскара Уайльда, одни – когда вы не получаете желаемого, другие – когда вы его получаете.

Ярослава раскрыла последний номер журнала Elle, там она обратила внимание на фотосессию с «Золотого ланцета». На одном из снимков была Строгова с каким-то худым высоким евреем.

Любовница Олега смотрелась. В открытом вечернем платье, с неожиданно наголо стриженной головой. Мишка сказал, что это ее бывший муж и что он зовет ее к себе в Израиль, где у него своя стоматологическая клиника.

– Наверное, она уедет, – сказал Мишка, не сказав, откуда у него такая информация.

Ярослава не поверила ему. Она сейчас доверяла только себе.

Она никому никогда не отдаст Олега. То, что получит Тимур, не уронит ее в собственных глазах. Наоборот, подожжет в ней задутое Олегом. В конце-то концов, Ярослава допила и снова плеснула в бокал янтарный коньяк, кто об этом узнает? Кто помнит кроме спецов-ориенталистов, что пирамида Хеопса и храм Афродиты построены на доходы от проституции? На средства, подаренные дочери фараона ее мужчинами.

Ярослава рассмеялась. Она «капитулирует» перед Олегом. Выйдет к нему с высоко поднятыми руками. Ты этого хочешь? Пожалуйста. Но все это, после того как не станет троих. Вот для чего она сейчас наберет на мобильном те, показанные ей в Bentley на Ленинских горах пальцами Тимура, цифры.

– Тамерлан, – сказала Ярослава и, через секундную задержку, услышала:

– Да. Завтра в семнадцать. Mariott на Петровке. Идешь в тридцать пятый.

В мобильном зазвучали гудки.

Леша припарковал свой «лексус» недалеко от входа на «ферму» и, еще не выходя из машины, увидел Машку, высматривающую его из-за дверей. Он позвонил ей из цветочного бутика на Рублевке, где ему не спеша, как бы наслаждаясь тем, что она делает, собрала и составила букет из свежайших роз очень красивая девушка. Леша спросил разрешения и, не прикладываясь к видоискателю, от груди, привычно «расстрелял» ее мягко работающей затвором камерой.

Иногда в такие минуты ему думалось: и тут и там – на снайперской винтовке – оптика. Здесь, чтобы мгновенно схватить и, может быть, обессмертить. Там, наоборот, показать, как незримо выскользнет, навсегда покидая тело, душа. Всему дана двойная честь – быть тем и там. Предмет бывает тем, что он в самом деле есть, и тем, что он напоминает. Леша любил эти ахмадулинские строчки. В них он ощущал какую-то отчетливую маршевость, выстукивающую наступательную приговоренность невидимого им лицемерия.

Он вылез из машины и, еще не закрыв дверь, помахал Машке рукой. Она, любуясь им, машинально отметила, как красиво сидят на нем светло-коричневая куртка из кожи с трикотажной, рельефной вязки кокеткой и плотные, того же цвета, брюки из твида.

Леша захлопнул переднюю дверь и открыл вторую, где на заднем сиденье лежали букет и кофр с репортерскими принадлежностями.

Со всем этим он вошел в открываемые улыбающейся Машкой двери в холл «фермы». Он протянул ей букет и нежно поцеловал.

– Ну-ка, ну-ка?.. – Леша с выражением удовольствия на светлом лице обошел подругу. – Тебя не узнать... ты знаешь? – Он, что-то прикидывая, прищурился. – Ты чем-то походишь...

– На твою маму? – радостно вышепнула Машка.

Леша, улыбаясь, кивнул. Он играл вот такого себя сейчас безошибочно. Главное, до поры не расплескать Машкиной радости.

– Пошли, – сказала Машка, – тебя там все ждут. – Она, обращая Лешкино внимание, крутанула на пальце его кольцо.

Когда они вошли в бар, мы – я, Ирка и Танька – встали и зааплодировали. Леша галантно перецеловался со всеми и сел, безо всякого смущения, свободно разглядывая нас.

– Фантастика, – сказал он. – Такое ощущение, что я в клумбе. Это ж надо! Какие вы красивые... Может, я на конкурсе «Мисс мира»?

– В жюри, – вставила я и почувствовала на себе остро скользнувший Лешин взгляд.

– Моя бы воля, я бы на вас всех надел корону. Давайте выпьем за вас. О-о, мое любимое виски! Это ты? – Леша потянулся губами к Машкиной щеке.

– Chivas Regal, – сказала она, смущаясь. – Я знаю...

Леша разлил виски по тяжелым стаканам, посмотрел на нас.

– У меня сегодня философское настроение. И, глядя на вас, я вспомнил... – Он покачал стаканом и льдинки звонко ударились о стекло. – Может быть, и парадокс... судите сами – женщин на старость откладывать нельзя. И еще... вот долдонят, долдонят, оторвав от Достоевского, красота спасет мир. А ведь там, за этими словами, не точка, а запятая. Федор Михайлович знал, где поставить знак препинания. Красота спасет мир, если она добрая. Я предлагаю выпить за вас, с уверенностью, что ваша красота обязательно спасет мир... какого-нибудь одного, достойного вас человека.