— Что вам угодно? — спросил фотограф, надевая брюки.
— А где Толик? — бросила без всяких предисловий дама в шубке. На маленьком, круглом лице ярко выделялись накрашенные губы. А серые глаза смотрели холодно.
— Вы имеете в виду Анатолия Литвинова? — спросил Дмитрий.
— Да, его. А где он?
— Уехал.
— Он, что, продал этот дачный дом вам? — озадачилась неизвестная.
— Гм… А с кем имею честь разговаривать?
— Да, продал, — вмешалась неожиданно Алина и приподнялась, придерживая рукой одеяло у подбородка. — И что за манера беспардонно входить в чужой дом? Потрудитесь спуститься на кухню и там задавать свои вопросы.
Детина с ключами помялся, и без слов зашагал вниз. Его спутница невозмутимо оглядела комнату, развернулась к выходу.
— Аполлон! — окликнула она своего друга, спускаясь. — Здесь в погребе забери банки с вареньем!
— На черта тебе сдались банки?! — бросил тот и стукнул наружной дверью. Ли-Маров накинул куртку и вышел во двор. Пришельцы садились у калитки в белую машину. Дмитрий закрыл дверь на щеколду, подбросил в печь дров. Алина была вне себя от гнева.
— Что, ушли?!
— Да, — сказал фотограф. — Это, должно быть, бывшая жена Литвинова.
— Таких нахалов надо еще подыскать!
— Да, занятные люди. Они даже не извинились.
— И откуда такие берутся?!
— Успокойся.
— Как тут успокаиваться? Лежим, понимаешь, отдыхаем, а тут спокойно как к себе заходят и глазеют.
— Они глазели на твои плечи. У этой девицы не такие красивые плечи как у тебя.
— Идиоты!
— Я заварю тебе ароматный чай «Принцессу Гиту».
— А ты что дверь не запираешь? А если бы это были какие-то обкурившиеся марихуаной бандиты? Или маньяки? Я удивляюсь твоему отношению ко всему, тебе кажется, что на дворе наступил всеобщий коммунизм, а люди вокруг такие, что мухи не обидят. Уверяю тебя, страшней человека нет зверя на земле, для него убить собрата, все равно что справить нужду. Кстати, вчера ты сам в этом убедился.
Одеяло на сидящей Алине сползло, обнажив ей груди.
— И когда, черт возьми, закончится весь этот бедлам?! — продолжала она, жестикулируя нежными, длинными руками. — А там наверху Бог все видит и терпит?! Конечно, никакой Бог не поможет жалким людишкам.
— Так сделать тебе чай?
— Не хочу я никакой чай! Налей мне лучше самогон!
Они выпили по рюмке самогона. Постепенно щеки у Алины зарозовели, а зеленые глаза покрылись синеватой шелковой вуалью.
— Ты ребенок, — сказала она, — тебя раньше времени выпустили на улицу, а ты еще даже не стоишь на ногах.
* * *
Он доехал в метро до станции «Баррикадная». На улице, где располагались торговые ларьки, они с Алиной условились встретиться. По словам Алины, офис Ричарда Гросса находился отсюда недалеко, на Поварской улице.
— Эй, профессор! — прозвучал совсем рядом чей-то зычный окрик в то самое время, когда Дмитрий покупал газету в киоске. Мужик в инвалидной коляске без двух ног глядел в его сторону.
— Вы меня? — спросил фотограф.
— Ну, конечно, а кого же еще? — ответствовал инвалид.
— Но я не профессор, — сказал Ли-Маров, приближаясь к нему.
— Газету покупаешь, значит — профессор, — сердито выдавил человек в коляске. — Ну чего деньги тратишь на бумагу? Там все одно пишут, про политику, да про голых баб. Лучше бы подал мне на булку хлеба.
Дмитрий дал ему мелочь.
— Это другое дело, — кивнул мужик, ссыпая монеты куда-то за пазуху. Шея его была открыта всем ветрам, а старая военная куртка, должно быть, мало защищала от холода. Мимо его коляски шли люди, только что вышедшие из метро.
— Эй, интеллигент! — окликнул инвалид прохожего мужчину в берете. — У тебя усы отклеились! Слышь?!
— А ты, капитан, куда торопишься?! — задевал он тут же другого господина в демисезонном пальто. — В далекое плаванье, что ли, собрался? У твоего корыта дно прохудилось! Ведь потонешь!
Человек в пальто вернулся, стал в двух шагах от коляски.
— Я сейчас тебя как опрокину, — произнес он грубым голосом.
— Меня много раз опрокидывали, — сказал инвалид. — Привык. Да ты не серчай. Я нынче зол. Подал бы мне рубль, что ли… О, спасибо! Твой рубль я сохраню, не буду трогать, просверлю в нем дырку и повешу на шею, как талисман. Живи долго. А на мой язык не обращай внимания. На то он язык, чтобы болтать.
Мужчина в пальто нахмурился слегка и пошел своей дорогой.
— Послушайте, — сказал Ли-Маров сидящему в коляске, — может, вам не нужно так… Вы же отпугиваете людей.
Читать дальше