Дзюнпэй Гомикава - Условия человеческого существования

Чен осекся и не нашел ничего лучше, как спросить, почему, по мнению господина начальника отдела, рабочие уходят на другие рудники.

Чен предполагал, что Кадзи спросит его: «А ты как думаешь?» И тогда он ответит, что есть жулики, которые торгуют рабочими.

Но Кадзи только бросил ему на ходу:

— Ты китаец и спрашиваешь это у меня, японца. А ты что, не ушел бы, если б тебе там больше предложили?

Чен замотал головой.

— Не ушел бы. Потому что во много раз лучше работать на рудник, чем на подрядчика.

— Я тоже так считал, — сказал Кадзи, и в голосе его послышались издевка над самим собой. — Это же бесспорно, — загорячился он. — Тут не может быть ошибки! И все-таки они ушли… Достаточно помахать у них перед носом бумажкой в десять иен, и они уходят. Видно, им и вправду просто хочется хоть один раз напиться самогона, набить брюхо свининой и, набравшись силенок, переспать с бабой… А может, надо послать денег родным… или отдать долг, а тут сразу десятка… А, Чен? Может, поэтому? Я их вырвал из лап подрядчиков, им стало немного полегче, посвободнее, вот они и решили воспользоваться этой свободой… Чтобы снова угодить в лапы кровососам! Дурачье!

Кадзи силился подавить бушевавшую в нем ярость.

— Я вчера видел… — робко начал Чен.

— Кого? Рабочих этих?

— Нет. Вчера поздно вечером из харчевни в поселке вышел господин Фуруя с одним человеком, у того еще на лице большой шрам… Похож на корейца. Так вот, этот кореец… — Чен взглянул на Кадзи; тот сосредоточенно молчал — значит, слушал. — Этот кореец, прощаясь, сказал господину Фуруя: «Устрой такое дельце. Мы ведь с тобой, как говорится, «вместе живем, вместе процветаем». (Ходячая фраза японской империалистической пропаганды по поводу «союза» с марионеточным государством Маньчжоу-Го.)

— Вместе процветаем?.. — Кадзи остановился, взгляд его стал настороженным.

— Я ходил покупать лекарство матери…

— А при чем тут побег рабочих? — опросил Кадзи негромко, но угрожающе.

Чен растерялся.

— Я не знаю, только…

Кадзи уставился на юношу. Ему хотелось крикнуть: «Что же ты мне сразу не сказал?» — но вместо этого он только желчно буркнул, что терпеть не может доносчиков. — Никто не просил тебя шпионить, Чен, — сказал он.

Фуруя с кем-то разговаривал. Конечно, этот Фуруя — личность темная. Но сам по себе факт явно недостаточный, чтобы подозревать его. Это опасный путь. Как он будет выглядеть, если Фуруя ни при чем?..

Кадзи, не глядя на Чена, пошел прочь. Чен стоял, не понимая, чем он рассердил начальника. Он хотел помочь ему и думал, что господин Кадзи будет доволен. Чен любил Кадзи. Кадзи не отличал его от японцев, Чен очень ценил это. Наверно, у господина Кадзи сегодня просто плохое настроение. Понятно — неприятности одна за другой, вот он и сердится, срывает на нем злость. Горькая обида сдавила грудь.

У входа в отдел Кадзи столкнулся с Окидзимой. Оглядев живописные лохмотья друг у друга, они обменялись улыбками.

— Я все подготовил. Как у директора? Сколько дает им на отдых?

— Месяц.

— Молодчина. Ты, а не директор. Ну, пошли домой, вымыться надо. Противно, будто коростой оброс.

— У меня тут еще одно дело.

Окидзима взглянул на Кадзи. Губы твердо сжаты. Лицо невеселое. Если сейчас пустить его в отдел — кинется разбираться в этой истории с угоном рабочих и совсем скиснет.

— Пошли, пошли домой! Надо привести себя в порядок. Смотри, на кого мы похожи.

— Я на минуту, — Кадзи кивнул и толкнул дверь конторы.

Фуруя немедленно доложил ему о происшествии. Кадзи разглядывал его сонное лицо. Неужели он?

— Ну как, болит живот? — внезапно спросил Кадзи.

Фуруя, по-видимому, забыл, что ссылался вчера на боль в желудке. Он опешил, потом спохватился, торопливо поблагодарил за внимание и сказал, что немного полегчало.

— Китайские блюда надо выбирать с умом. Наверно, жирного вчера много съели.

— Вообще не ел.

— Вот как! Возможно, я обознался. Я заходил с женой в кафе, в соседней кабинке мне послышался ваш голос…

Сонливое лицо Фуруя по-прежнему ничего не выражало. Кадзи достал сигарету, угостил Фуруя.

— Ну ладно. Так кто же у нас переманил рабочих, как вы полагаете?

— Ума не приложу.

— Ну, если вы, старый работник, ума не приложите, то мне наверно, и браться за расследование не стоит. В этом деле замешан кто-то из наших сотрудников. Я попрошу вас присмотреться ко всем, кто внушает подозрения. Китаец это или японец — не важно.

— Слушаюсь.

У Фуруя было каменное лицо.