Елена Перминова - Бестолковый роман - Мужчины не моей мечты

В этих мыслях не было ничего от психотерапии. Только планы на будущее с ней. Но делать этого было нельзя. Я был ее психоаналитиком.

– Это эротический перенос, – объяснил мой друг и коллега Артур. – Она ассоциируется у тебя с каким-то человеком из прошлого? Возьми учебник, повтори, если забыл.

– Нет, – отрицал я. – Это совсем другое. Я ее воспринимаю как реального человека. Психоаналитики тоже люди.

– Да. Но не такие, как все. Мы не чувствуем, мы мыслим. К тому же ты ее испугаешь. Она замкнется. С ее отрицанием женственности напролом лезть нельзя.

– А в обход, значит, можно?

– Можно. Только осторожно. Найди слова.

– Эти слова нельзя говорить на сеансах. Давай, я передам ее тебе. Скажу, что заболел, а через некоторое время начну ухаживать.

– Ты понимаешь все последствия этого шага? Тебя же могут исключить из ассоциации психотерапевтов. Ты же знаешь, что отношения между пациенткой и психоаналитиком запрещены. О чем ты думаешь?

– О ней. Я влюблен. Я хочу ее защищать. Хочу дать ей то, что она никогда не имела. Любовь, ласку, поддержку. Я хочу носить ее на руках, оберегать.

– Я ее на себя не возьму. Делай, что хочешь. В конце концов, бывают и исключения. Иногда любовь лечит быстрее, чем психоанализ. Это тоже лекарство, хоть и горькое.

Наконец она начала улыбаться. В глазах загорелись огоньки. В голосе появилась уверенность. Пропала настороженность. Движения стали плавными, голос – мягким, взгляд – теплым.

«Пора, – подумал я, – заканчивать терапию. Теперь ей моя любовь не повредит».

Осталось несколько сеансов. На одном из них она рассказала свой сон. Будто мчится по широкой, как площадь, дороге на автомобиле. За рулем – незнакомый мужчина. Она боится скорости. Просит его сбросить газ. Он не соглашается, успокаивает, говорит, что она в безопасности. Она чувствует восторг, ликование, радуется, хохочет, раскидывает в сторону руки и вылетает из окна. Автомобиль с мужчиной скрывается за поворотом.

По всем законам психоанализа, она описала эротическую фантазию. Стремительное движение, восторг, экстаз, полет, все это – секс. Осталось выяснить, кто был за рулем и о ком она мечтает. Спросил, чей был голос. Она замялась, отвернулась в сторону, начала перебирать ногами, постучала каблуками. И только потом:

– Ваш. Но я не знаю, как вы могли оказаться в моем сне. У нас же нет с вами личных отношений. И я никогда о вас не думала. У меня к вам вполне определенное чувство – чувство уважения. И все.

– Это легко поправить.

– Что?

– Отношения. Дело в том, что наша терапия подошла к концу. Теперь вы от меня не зависите. И можете относиться ко мне не как к доктору, а как к мужчине.

– А разве так можно? Это же запрещено!

– Кем? Нет таких догм, которые бы запрещали любить.

– А я что, вас люблю?

– Милая девочка! Любовь – это не диагноз. Это самое лучшее состояние внутренней гармонии. В вашем подсознании – фантазия на тему наших отношений.

– И мне теперь от этого надо лечиться?

– От этого лечиться невозможно. Я пробовал, не получилось. Я в вас влюблен с первого взгляда, с первого слова. Но сказать об этом и проявить чувства я не мог. Тем самым я бы нарушил врачебную этику. Теперь наше лечение закончилось. И я говорю откровенно: я вас люблю и прошу стать моей женой.

Я встал перед ней на колени. Она отодвинулась, вжалась в спинку кресла. Часто-часто заморгала, потерла свой очаровательный нос, закусила, как ребенок, палец, широко улыбнулась и ткнулась в меня головой.

После свадьбы она очень переживала из-за того, что меня исключили из ассоциации психотерапевтов. Я ее успокоил:

– Я потерял работу, зато нашел тебя.

На ее лице появилось выражение безмятежности. Как у ребенка, который, потерявшись на улице, нашел, наконец, своих родителей.

Нина проснулась и захотела подумать. Но мыслей не было. Тогда она засмеялась. С ней это случалось часто, особенно на людях. Поэтому на людях Нина бывала редко. Все больше со своим старым другом – Юрием Николаевичем. Ему было шестьдесят, ей – тридцать пять. Он был поэтом, а она – мастером маникюра. На мир они смотрели под разными углами. Он смотрел вверх – на звезды, а она – вниз, на ногти клиентов. Но несмотря на разницу во взглядах, они хорошо ладили. Вместе лежали на диване, смотрели телевизор и пили дорогой коньяк. Без коньяка Нина раздевалась долго, а с коньяком – быстро.

Нина подошла к зеркалу. Волосы у нее были под цвет седин Юрия Николаевича. Он считал, что гармоничную пару надо подбирать по цвету. Ресницы Нина красила зеленой тушью, чтобы подчеркнуть естественный цвет своих глаз. Самым привлекательным у Нины был нос. Он был так вздернут, что походил на пятачок. Этот пятачок однажды даже записали в особые приметы, когда Нина по молодости попала в медвытрезвитель.