Елена Перминова: Бестолковый роман: Мужчины не моей мечты

И я стала ждать. С радостью и наслаждением. Сменила прическу, купила туфли на высоком каблуке, начала заниматься спортом. Глаза засветились. Выглянуло солнце. Никогда не видела, что осень – это красиво. Раньше ее раскраска казалась вульгарной.

Отшумел листопад. Пошел снег. Перед Новым Годом звонок. Он:

– Как ваше здоровье?

– А что, есть основания для беспокойства?

– Есть.

– А вы не боитесь, что я вас могу использовать?

– Не можете меня простить?

– Не могу понять, кто я для вас – интервьюируемый, врач или знакомый.

– А все вместе вы не допускали? Вы для меня (хотела сказать любимый мужчина), но сказала – интересный человек.

– Вы для меня тоже. – Если бы знать, что он этим хотел сказать. – Давайте встретим Новый Год вместе.

– Давайте. Только для этого мне надо придумать алиби.

– А что, вас дочь не отпустит?

– Нет, у меня есть более серьезное препятствие.

– Вы замужем?

– А что это меняет?

– Ровным счетом ничего.

Испугался и повесил трубку. В ушах долго звенели короткие гудки.

Новый Год встретила в семейном кругу. Точнее – в треугольнике: я, дочь, муж. Муж сокрушался, что нельзя выпить, я сокрушалась, что до сих пор не развелась. Дочь веселилась, я делала вид, что веселилась. Мое солнце погасло. Я вернулась в семейное ложе. Заметила, что, занимаясь сексом, обнимаю мужа сжатыми кулаками. Уворачиваюсь от поцелуев. Слезы объясняю оргазмом, истерику – перевозбуждением.

Начала ремонт. Сменила все: обои, кафель, сантехнику, ковры, мебель. Все говорили – уютно, я – нет. Поняла, почему: старый муж не подходит к новому интерьеру. Решила сменить. Позже. Пока сменила место работы, потом – имидж: отрастила волосы, сняла туфли на высоком каблуке, одела джинсы и через три месяца предстала перед Сергеем в новом образе.

– Что-то мы не общаемся? – Он (настороженно).

– Наверное, что-то мешает? – Я (с надеждой).

– Или кто-то?

– Мне – нет.

– А мне – да. О чем будем говорить?

– Я хотела у вас проконсультироваться.

– Повторяется та же история. Вы однажды уже пытались проконсультироваться. Осенью, помните?

– Да, но тогда не вышло.

– Значит, это ваш матч-реванш?

– Если это матч, то почему игра идет в мои ворота?

– Потому что вы – ненормальная.

– Логично. Только если норма – это стандарт, то я этому даже рада.

– У вас слишком развито мужское начало? Ваш аналитический ум – тому подтверждение. Женщина по природе не может быть умной.

– То есть: чем глупее, тем женственнее?

– Единственная в вас женская черта – коварство. Вы специально разработали этот план.

– Господи, какой?

– Привязать меня к себе и наблюдать.

– И как вы себя при этом чувствуете?

– Полным идиотом. Я никогда не связываюсь с замужними женщинами. А вы! Да вы – сплошная патология. Вы никогда не обращались за помощью к психотерапевту?

– Однажды обратилась и никак не могу вылезти из депрессии.

– То есть я должен чувствовать вину?

– Может быть еще и грех, за то, что три раза за восемь месяцев поговорили с замужней женщиной по телефону?

– Что вы от меня хотите?

– Да ничего я от вас не хочу. Просто я вас люблю!

Он опешил. Растерялся, рухнул в кресло, беспомощно зашевелил губами. Я распрямилась, будто свалила с плеч непосильный груз. Думаю – сейчас подойдет, обнимет, прижмет, успокоит. Не подошел, не обнял, не прижал, но обнадежил: встретимся в следующий раз на нейтральной территории. И поцеловал в щеку.

Нейтральная территория могла быть в квартире моей подруги. В мыслях все расписала до мелочей. Войдет, скажет, что любит, был не прав и так далее. Далее – головокружительный секс, нежность, планы на будущее. Секса не было. Осталась нежность (моя) и планы на будущее. На мое предложение прийти по указанному адресу, он сказал: «Подумаю».

Думал долго. За это время я думать о нем перестала и устремилась в будущее.

Через два месяца: позвонил и пригласил в гости. Радость звучала под музыку Моцарта. Я поняла, что такое счастье. Это когда растворяешься в чувствах. Когда не чувствуешь своего тела. Как будто на мгновение умираешь. Воскресил голос мужа: «Трубку-то положи!». Сказала, что вызывают на ночной репортаж о работе «скорой помощи». Поверил. Он никогда не задавал лишних вопросов.

Иду, бегу, еду – не помню. По дороге дома, деревья, машины, люди. Все чужое, незнакомое, не мое. Мое – там. Вот.

Комната и кухня в семейной общаге. Входная дверь обтянута тряпками и обмотана бельевой веревкой. В комнате железная кровать. Вместо ковра – лист ДВП с неровно обрезанными краями. Тусклая лампочка. Занавески из простыней со штампом «Минздрав». Из мебели – медицинская кушетка, стол, какие стоят в процедурном кабинете, стулья из поликлиники. На полу книги и старый проигрыватель. На кухне – стол из больничной столовой, плитка со спиралью. На ней ковш, в котором закипают худые, скрюченные сосиски. Предложил поужинать вместе. Отказалась. Смотрю во все глаза. Строгий, серьезный, при галстуке, как на приеме. Разговор не клеится. Говорю: