Егор Кастинг - СтремгLOVE

Мой любимый капиталист вообще – это Генри Форд. Который построил завод и ходил по нему в замасленной спецовке. На заводе этом не «БМВ» собирали для миллионеров, нет – но авто для рабочих. Представьте себе, что это за нищета такая – рабочий в 30-е годы! А вот ведь построили завод и делают для него предметы роскоши!

Наверно, старик Форд спал спокойно. Тем рабочим не могло прийти в голову устраивать социальную революцию и заново делить собственность. Зачем? Собственность, она досталась лучшим людям – трудящимся, думающим, мудро прикрывающим свою задницу от лишних неприятностей, от житейских бурь... Мир, стало быть, устроен справедливо. Жаль только, что тот мир – страшно нерусский, не наш он.

Революция – это, типа, странствующие рыцари, романтика, справедливость... А капитализм – скука, над златом чахнуть, отравлять старого мужа, тоска, короче. Почему и происходят революции!

С капиталистами, чтоб они поняли, чтоб до них дошло, надо с фактами в руках разговаривать. Причем с позиции силы. Иначе, увы, никак. Если беседа идет с каких-то иных позиций, не силы, а каких-то там абстракций, то деловые люди просто не слушают. Только сила! В денежном ли выражении, в административном ли ресурсе, в силовом ли наезде. «А давайте жить дружно!» Не смешите народ... А приехали за таким вот уверенным в себе парнем на «воронке», привезли его на кичу, и вот, лежа на нарах, он понимает: о, пошел серьезный разговор. «Все куплю», – сказало злато. «Все возьму», – сказал булат... Булат – тут и силовые ведомства в том числе. Да, такова специфика профессии бизнесмена: на слово не верить, принимать в расчет только железные аргументы. Вот в Россiи устроили буржуям резню в 1917-м – сразу в других странах озаботились правами рабочих, профсоюзами, пенсиями и т.д. Только после этого! Но никак не раньше. Это та же самая система сдержек и противовесов, как при разделении властей. Когда давят пролетариев, унижают учителей – маятник уходит в одну сторону. После вешают буржуев на фонарях, – маятник пошел обратно. Так в обществе в итоге устанавливается некое равновесие. После таких колебаний и разброса мнений уцелевшие и новые предприниматели пролоббируют соответствующий закон и начнут платить учителям в месяц, к примеру, один новый МРОТ, то есть оплату проститутки за сеанс – ну, долларов 500 хотя бы.

Я уже утомил читателя бесконечными ссылками на Генри Форда с его промасленной спецовкой. А собственно, почему я так за это цепляюсь? Мне самому стало интересно, и я принялся вытаскивать обоснования из темных глубин своего подсознания. Что тут? Мой прошлый пролетарский expirience? Память о ношении спецовки? Которая действительно промасливается до несмываемой скользкой черноты? Когда весь этот мазут и пыль забиваются в карманы, и под ногтями и от этого тоже черно, и в трещины на коже пальцев тоже забивается что-то грязное, которое отходит только через недели после того, как ты начинаешь ходить «в чистом», – это термин такой... При всей полезности такого опыта – хоть для расширения кругозора – я понимаю, что – нет, спецовка тут ни при чем. Если б Форд паял микросхемы, к примеру, то легко бы обходился без спецовки. Это не принципиально. Кажется, иное меня так завело. И вот что: страшное глубокое противоречие. Русские капиталисты как бы исповедуют либерализм, а на практике они – ну это грубо, типа, собирательный образ – совершили акт овладения чужой собственностью на уровне совершенно феодальном, а то и вовсе первобытном. Вот было что-то общее, то есть чужое, не свое, не собственное, и вдруг группа энергичных людей пришла и забрала это себе. Типа – а все равно пропадет. Так лучше заберем мы. Без нас было б хуже. Еще хуже. И после люди еще говорят: «Да вы на нас не обращайте внимания. Делайте вид, что нас нет! Сначала курим твое, а потом что у кого осталось. Мы ваше скурили, и теперь давайте пусть каждый курит свое и не обращает внимания на тех, кто приватизировал избыточное курево». Вот тут нет либерализма и демократических прав и свобод – как их, не будучи специалистом в политологии и экономике, понимаю я. Публика не голосовала за то, чтоб отдать нефть олигархам. И общественного договора такого я что-то не помню. Равно как и референдума. И расплаты за это не было. Ну не налог же копеечный считать таковой! Копеечный – поскольку главная сумма досталась даром, как ни крути. И вот, кажется, чем мне угодил старик Форд: он не готовое забрал у общества – он на пустом месте стал делать свои машины. Из ничьей пустоты, из бесхозного небытия возник его завод! И люди бежали наперегонки, чтоб отдать Форду свои кровные деньги, чтоб сделать его олигархом. И все всегда понимали, что сделал Форд и в чем его заслуги.