Хелене Ури - Лучшие из нас

Нанна смотрит вниз и продолжает презентацию. Пол столбенеет, он не понимает, в каком месте текста она находится. Нанна внезапно переходит на английский, она говорит о пчелах, о пчелином языке, о танце пчел, из которого становится ясно, в каком направлении и на каком расстоянии находится нектар, она говорит, что именно это помогло ей закончить проект. Пчелы? Пол подбирает ноги, привстает, но опускается обратно. В «РЕВ 21» никогда не было ни слова о пчелах!

— Когда я обнаружила, что основные движения танца пчел идентичны рисунку речи людей, страдающих афазией, детской речи и речи тех, кто говорит на иностранном языке, это стало настоящим прорывом, — объясняет Нанна. — And it was а fabulous day for me. A fabulous day! [72] Для меня это был великолепный день! Великолепный! (англ.)

Пол уже не знает, что именно он слышит, но все же отмечает, что интонация Нанны меняется, Нанна приближается к концу речи, и, совершенно справедливо, в этом месте начинается длинное перечисление благодарностей. Она еще ничего не сказала про рунические надписи.

Вчера вечером, лежа между арбузно-красными диванными подушками, Нанна сказала, что, кроме Пола, ей никого не хочется благодарить, разве что того шведского нейролингвиста.

— Только вы двое что-то сделали, — сказала она, и ее круглые девичьи груди задвигались вверх-вниз в такт ее жестам, а соски улыбнулись ему. Пол вежливо улыбнулся им в ответ:

— Ты должна выразить благодарность.

— Я знаю, — ответила она, и ее голова и груди решительно кивнули. — Я должна поблагодарить людей, которые на самом деле благодарности не заслуживают.

— Да, особенно ты должна поблагодарить тех, кто этого не заслуживает, — сказал Пол.

— Но я отказываюсь целовать Паульсена, я не вынесу прикосновения его потной кожи к моему лицу! Не уговаривай, — попросила Нанна.

— Договорились, — сказал Пол, а она приподнялась на кровати, всплеснула руками и, одетая в собственную мягкую наготу, прочитала последнюю часть речи: она благодарила шведа, благодарила Пола, рассказывала о его вкладе, о том, что именно его находки привели к прорыву. Потом с иронией и шутливым смирением выразила признательность заведующему кафедрой Паульсену, декану, ректору и многим другим, которые, естественно, ничем этого не заслужили, но которых все же стоило поблагодарить, потому что от них зависит финансирование других проектов, предоставление постоянной работы, повышение по службе или выделение более просторного кабинета.

— Хорошо? — спросила она, запыхавшись после чтения.

— Да, — ответил он. — Просто прекрасно.

— Тогда завтра так и прочитаю.

— Да, можешь прочитать это завтра точно так же, как сделала это сейчас, — сказал Пол. — Только надень чуть больше одежды, и постарайся чуть больше скрывать, что не думаешь, будто они заслуживают благодарности.

Он рассмеялся. И она рассмеялась, перевернулась на спину, задрала вверх обе ноги и сказала, что скрывать что-либо она не в силах, а он мощно и радостно вошел в нее.

Это было вчера. Танец пчел. Почему она это сказала? Сейчас она что-то говорит о камне с руническими надписями, рассказывает, что увлеклась рунологией, еще будучи студенткой Университета Тронхейма. И она сообщает публике, что взяла за основу уже расшифрованные отрывки загадочной рунической надписи на камне Страндестейнен.

— И все мгновенно встало на свои места, это был последний фрагмент мозаики, которого мне не хватало, — говорит она.

На нее падает свет люстры, такой же пронзительный, как и свет весеннего солнца, а она, освещенная, бело-золотая, одетая в цвет слоновой кости, стоящая перед кроваво-красным бархатным занавесом, склоняет светящуюся светлую голову и кланяется публике. Публика, которая с первой минуты была преданным поклонником Нанны, аплодирует. Все аплодируют как сумасшедшие.

Пол тоже аплодирует, он до боли бьет ладонями друг о друга. Этого нельзя допустить. Его не поблагодарили, о его вкладе в проект не было сказано ни слова. Нанна не произнесла имени Пола Бентсена. Он поворачивается к залу — почему никто не протестует? Почему никто не встает и не выкрикивает его имя? И тут до него доходит, что кроме мамы и Эдит Ринкель никто не знал о его сотрудничестве с Нанной по проекту «РЕВ 21». Его собственная мать и ссыльный профессор.

«Пче… пчи…» — стучит в голове у Пола, в то время как окружающие аплодируют, в то время как его руки по-прежнему бьются друг о друга. Подчиненные предложения. Она сказала «подчиненные предложения» в тот холодный вечер, когда он решил для нее загадку. Естественно, продвинутый лингвист не может сказать «подчиненные предложения». Говорят «придаточные предложения», и это единственно правильный вариант. Нет, она не оговорилась. Книги о насекомых. Журналы общества пчеловодов. Диплом почетного члена Норвежского общества энтомологов. Lingua lapsa verum dicit. [73] Оговорки выдают правду (лат.).