Леонид Сергеев - До встречи на небесах

К сожалению, сейчас тем, кто не меняется от обстоятельств и не подстроился под новые требования, приходится туговато. Сейчас в искусстве, чтобы продолжать делать свое, надо иметь немалое мужество, ведь, повторюсь, работа идет в стол. Тем не менее, никто не увидит нас хныкающими, сломленными, опустившимися, наше поколение крепкого сплава, у нас немалый запас прочности и напоследок мы приберегли силенки — короче, мы еще в порядке, и пусть жить осталось немного, но мы еще сделаем несколько шагов вперед, сделаем.

Ну, а многолетней дружбой мы, бесспорно, можем похвастаться. Наше братство проверено временем; за прошедшие годы судьба частенько отдаляла нас, но мы не теряли друг друга из вида и оставались верны нашему клану.

«Демократы» порезвились на славу, все изменилось, мир уже не тот, но мы, старая гвардия, не сдаемся. Некоторые молодые люди называют нас «последними пиратами», «воинствующими мужиками», бывает посмеиваются над тем, что мы сделали. Понятно, ведь они шагают в будущее, а мы остались в прошлом (для них — где-то во временах Александра Македонского). Мы не обижаемся. Чего обижаться? Естественно, каждое уходящее поколение забирает с собой свое пространство: свою литературу, музыку, живопись, фильмы, увлечения — новому поколению это уже не нужно, для него все это устарело, выглядит примитивным.

Но, честно говоря, молодежная когорта нас не очень-то интересует. Все их трепыхания смешны. У них еще не устоявшиеся взгляды, привязанности. Пройдет время и им будет стыдно за многие свои слова и поступки. Потому и не стоит молодежь воспринимать всерьез и нельзя ей (с ее бунтарским экстремизмом) доверять ответственные должности (могут наломать дров), тем более учитывать ее мнение в управлении государством. Я вообще запретил бы участвовать в выборах людям до тридцати лет, запретил бы, говорю вполне серьезно. А после тридцати всем не мешало бы проходить тесты на политическую грамотность — тогда не будет стадных выборов и подонков кандидатов, не будет, уверен.

Теперь молодежь относится к старикам небрежно. Год назад пришел к стоматологу; молодая врачиха осмотрела мой зуб, поморщилась:

— У пожилых людей трудно лечить зубы. Надо удалять.

Я спрашиваю:

— Может быть, все же подлечить, запломбировать?

— Зачем? Вам по телевидению выступать, что ли?!

Недавно поздно вечером у меня скакнуло давление до 220. Вызвал «скорую». Приехал врач мужчина, сделал мне укол магнезии и тут же уехал. А я стал задыхаться — чувствую вот-вот совсем окочурюсь. Позвонил 03 еще раз. Приехала молодая врачиха и отчитала меня:

— Вам сделали укол, больше ничем помочь не могу! Зачем вы ночью по два раза гоняете врачей?! У меня тоже давление!

Но в ЦДЛ молодые литераторы, вроде, относятся к нам уважительно (может, просто делают вид).

Ну да бог с ней, с молодежью! Нам друг с другом интересней в сто раз, наши бурные застолья и задушевные беседы многого стоят. Только иногда после них бывает одиноко — ближе к ночи, когда расстанешься с друзьями и пьяный бредешь по улицам — вроде, в сторону дома, а в общем, наугад — куда кривая выведет. Заметишь какого-нибудь полуночника, подойдешь потрепаться — хмыкнет, нагрубит, небось подумает — пристает «разноцветненький». Зайдешь в телефонную будку, наберешь номер какой-нибудь знакомой — отчитает за поздний звонок и сразу придешь в себя, точно побывал в вытрезвителе, честное слово.

В метро, по привычке (на минуту забудешь, что ты самый старый в вагоне) заведешь разговор с симпатичной попутчицей (а теперь они все кажутся симпатичными, особенно когда выпьешь), а она скривит губы:

— Дяденька (ладно, не «дедуся»), не осложняйте мою жизнь, не вешайте на меня свои проблемы, у меня своих хватает.

А некоторые шарахаются, шарахаются, да…

Но бывает, и к тебе кто-то подойдет, назовет по имени, а ты пялишься на него (или нее), никак не можешь вспомнить кто такой (или такая), хотя лицо знакомое до жути. Потом окажется — твой сосед по дому (или соседка) или, чего доброго, кто-то из дальних родственников. Короче, временами начисто отшибает память. Хорошо хоть себя узнаешь в зеркало — правда, иногда с трудом.

Бывает, по пути к дому на пьяную голову придет отличный сюжет и ты уже уверен — назавтра напишешь рассказ, но утром все напрочь забываешь, а если и вспомнишь — сюжет окажется полной ерундой. Точно так же, даже еще впечатляюще, приснится прекрасный сон, и там же, во сне, решаешь его записать, но проснувшись, видишь — все краски уже обесцветились. Такие дела.