Александр Тиранин - Шёл разведчик по войне

— Ну как была?.. Жили там финно — угорские племена. Не одни жили, соседствовали с другими народами: со славянами и, вроде бы, с балтами. Говорят даже в топониме, в названии, «Москва», финский корень есть, но это одна из гипотез. И неизвестно достоверно: осёдло жили или мигрировали. Но где — то остались, в некоторых местах до сих пор живут. На самом севере России лапландцы, по северу к востоку — зыряне, вогулы, остяки; южнее, ближе к Уралу и Поволжью — мордва, марийцы, удмурты, западнее, между Волховом и Лугой жило племя водь, а ижорцы, карелы, вепсы — в Петербургской, Вологодской и Тверской губерниях живут. Всё это финны, точнее финно — угорские народы, значит и земли, на которых они живут, причём исконно живут, тоже финно — угорские. Просто входят они сейчас в состав России.

«Ага! Вот тут мы тебя за язычок и потянем!»

— Вроде как под оккупацией…

— Нет… Я бы не рискнул так сказать. Если оккупированные и оккупанты уравнены в правах, в одинаковых условиях живут, какая же это оккупация. Соседствуют или ещё точнее, совместно живут на одной территории. И потом, ты уж прости, Микко, оккупация в ином случае зло, а в ином благо.

— Как это?

— И тем не менее. Ты слышал, был такой народ — пруссы?

«Отлично!»

— Фашисты.

— Нет, Микко. Фашизм — это не национальность, это мировоззрение, я бы сказал, мнение некоторых людей о себе, что они самые — самые наилучшие.

«Так, потёк. Фашистов не жалуешь. Это хорошо. Только б не помешали. Только бы ни кто не пришёл».

А то летом за Гатчиной была у него такая незадача.

Попросил Валерий Борисович выяснить подробности недавнего боя в тылу у немцев, на железной дороге между Гатчиной и Сеппелово. И судя по тем подробностям, которые он попросил уточнить: случайной была эта стычка, или группу поджидала засада? Сколько было наших, удалось ли кому из них уйти, захватили ли кого — нибудь фашисты. Особенно просил получить сведения, любые, даже мельчайшие, даже самые косвенные свидетельства, касающиеся двух членов группы, чью внешность подробно описал — было похоже, что наше командование устанавливает судьбу пропавшей разведгруппы. И, не исключено, опасается захвата немцами её командира и радиста для ведения радиоигры.

Обтаптывал Миша путейского бригадира, свидетеля того боя, больше недели. По сути, батраком за ночлег и похлёбку был в его хозяйстве. И грядки полол, и картошку окучивал, и хлев чистил, и воду таскал, и траву в корыте сечкой для кур и свиньи рубил, пока постепенно к нужной теме подвёл. И только тот разговорился, только «подтекать» начал:

— Да, был там бой. Как раз в кривой, [19] Железнодорожники говорят не поворот, а кривая. возле вон того леска…

Заваливается сосед — приятель и ставит на стол бутылку самогона.

— Нечего тебе, малый, в доме сидеть да пустыми разговорами взрослых людей от серьёзных дел отвлекать. Бери — ка удочки, и дуй на речку, купаться да рыбу ловить.

И всё пропало. Облом. Полный облом. «Знал бы ты, конь педальный, индюк геморройный, один чирей тебе подмышку и два на задницу, у кого дела важней, а у кого пустей!»

Попробовал было на следующий день снова к той теме возвратиться, но отмахнулся бригадир от разговора, и рукой и словом:

— Я уж забыл всё, да и не видел ничего толком. И, вообще, Миша, давай лучше своими делами заниматься. Меньше видишь, меньше слышишь — дольше проживёшь.

Настаивать больше нельзя: подозрение может быть. И ушёл Миша из железнодорожной казармы, жилища путейского бригадира, ни с чем. Плюнул только, в сердцах, себе под ноги, проходя мимо дома соседа — собутыльника. Целых восемь дней вкалывал как негр на плантации, а результата — шиш да пшик.

— Пруссы, они как латыши и литовцы, но по языку ближе к истокам, к санскриту, поэтому легко соседние языки понимали и часто бывали переводчиками. Жили на южном берегу Балтийского моря. А после того как немцы, Тевтонский орден, в тринадцатом веке Пруссию завоевали, пруссы напрочь исчезли. Верхушка аристократическая онемечилась, а остальной люд тевтоны под корень истребили. Всё, нет больше пруссов.

И не только с пруссами германцы так обращались. Славяне на западе раньше жили до Эльбы и за Эльбой, она и называлась по — славянски: Лаба. Но пришли германцы — и где они сейчас, полабские славяне? И в восточной Германии, и в Австрии — это всё бывшие славянские земли — разве что хутора да небольшие славянские деревеньки остались.

Я не историк, но думаю, уверен даже: Карелию спасло то, что почти всю свою историю она с Россией. С девятого века и по начало двенадцатого была в составе Киевской Руси, потом, по пятнадцатый в Новгородской республике. С конца пятнадцатого в составе Русского государства, за исключением семнадцатого века, тогда мы несколько десятилетий были под шведами. И не только Карелию Россия спасла.