Александр Корчак - Не лучший день хирурга Панкратова

Лишь раз пригодились Андронову прошлые заслуги. В заднем дворике корейского ресторанчика рывшегося в баках с отходами бомжа шуганул по матушке здоровенный вышибала, да еще замахнулся стулом, ножкой которого собирался прижать дверь.

– Плешаков! – вырвалось у Андронова. Этого парня он, что и говорить, своими руками с того света вытащил. Еще там, в Туле. Пулевое ранение в области сердца.

– Доктор... – пригляделся верзила с нескрываемым ужасом. – Лихо вас опустили.

Они поговорили. В сильные холода стал Плешаков пускать своего спасителя в подсобку переночевать среди ящиков, а для этого разливал в коридоре целый флакон чего-то остро вонючего.

– Это соус корейский из тухлой рыбы. Нечего сюда нашим теткам шастать, а то тебя учуять могут, – заржал он.

И появилась благодаря этому пристанищу в бытие Андронова, хотя и маленькая, но радость. Ровно два раза в неделю, затаившись в кустах сквера, он мог видеть, как подкатывает к голосистому дому музучилища сверкающая иномарка и из нее выпархивает девочка с легонькой скрипкой. Машет рукой шоферу, взлетает по ступенькам и исчезает за тяжелой дверью, выпустив на мгновенье из поющего нутра дома клубок веселящихся звуков. Внучка, Алечка...

Андронов мирно спал,

когда над ним склонился Петр Петрович, проверяя капельницу.

А в своем кабинете лежал на диване больной Панкратов, но чувствовал себя куда хуже, чем его пациент. Он ощущал, как у него гангрена надувается, вроде резинового мячика. «Неужто газовая и почему нога?» – спрашивал он себя. Дуло ногу все больше и больше, а лежал он в луже, полной колотого льда, так, что нога леденела и постепенно отмирала, а верхняя часть, особенно голова и рука, горели огнем... Где Марина? Он звал ее, только она могла спасти, вытащить, вернуть его жизнь...

– Тьфу! – Панкратов резко приподнялся, озираясь. Увидел лишь тихо сидящего рядом Петра. – Похоже, что я бредил?

– Спали. Я вошел потихонечку, хотел доложить... был в реанимации...Там пока все стабильно.

– В общих чертах поработали мы сегодня славно. – Панкратов взял с тумбочки стакан морса и жадно осушил его. – Слушай, Петруха, мысли такие вдруг гадкие поперли...

– От жара, Андрей Викторович.

– А может, неспроста мне этот Андронов на дорожке попался... Может... – Панкратов развернулся к Петру. – Смотри на меня внимательно. Похож? Похож я на него, спрашиваю я тебя!

– Вот прооперируем, помоетесь, побреетесь, выспитесь, потом и смотрины можем устроить.

– Вижу, копаешь под меня! – улыбнулся Панкратов. – А что, юный, многообещающий.

– Угадали, почти... копаю. – У меня просьба... – Петр опустил глаза, помолчал и вдруг решился – распрямил богатырские плечи, выпалил: – Попросить хочу... Это не касается операции. А может быть, и касается. Да, это касается всего!

– Ну и заявочки! Мировые проблемы? Давай, выкладывай, парень.

Петр, вскочил, заходил по кабинету и, наконец, остановился прямо перед Панкратовым.

– Хорошо, я скажу. Хотя это сейчас совершенно некстати. Оставьте, пожалуйста, Марину, Андрей Викторович.

В наступившей тишине настойчиво падали в раковину капли, будто отсчитывая секунды. Обеим показалось, что прошла вечность. Панкратов лишь глухо откашлялся, не зная, что сказать. Петр тоже молчал. И вдруг его прорвало. Он заговорил быстро, срываясь на фальцет от волнения:

– Я вас очень прошу! Очень! Для вас это очередная игра, а для нее может стать трагедией. Вы пожилой человек, у вас есть семья. Если у вас в семье не совсем хорошо, ваше личное, чисто мужское дело, наладить эти отношения, а не ввергать порядочного человека в неразбериху...

«Вот засранец, чуть ли не в приказном порядке заставляет прекратить отношения, которые еще не начаты, мораль читает, понимаешь ли. Да еще пожилым человеком обозвал. Ты посмотри на него. Хорошего нахала пригрел у себя на груди», – крутилось в пылавшей от жара голове Панкратова.

– Я люблю ее! Да, да, люблю! Давно. Два года. Я хочу сделать Марине предложение, но сначала решил поговорить с вами.

– Нагородил ты сейчас, Петруха, восемь бочек арестантов. И с чего это ты взял, что я играю в какие-то игры? – начал слабым голосом Андрей Викторович. – И почему это я стал по твоей милости в один момент пожилым человеком? Потому что ты – мальчишка? Самоуверенный и наглый к тому же... -Отдышавшись, Андрей упал на подушки. – Почему это ты должен решать за кого-то, что и как надо делать? Да, Марина мне нравится. И возможно, я давно бы на ней женился, если бы у меня действительно не было семьи. А она у меня еще есть, а вернее, остались осколки от нее. И никто не имеет права мне говорить, как мне нужно поступать, ни директор, ни министр, ни даже наш президент. – Он остановился, отдышался. – А ты спросил у Марины, что ей хочется или не хочется в этой жизни? Или ты считаешь, что достаточно того, что ты сам по этому поводу думаешь? Запомни на всю жизнь: выбираем не мы. Выбирают они.