Александр Корчак - Не лучший день хирурга Панкратова

Он был уже совсем не тем человеком.

– Да. Стареем... – сказал Игорь, отводя глаза от глубоких залысин в седеющих волосах, от обрюзгшего лица бывшего красавца и погасших глаз, в глубине которых таились вечная мольба и вечный страх привыкшего к побоям уличного пса.

Другим стал и характер Андронова. Огонек, так ярко вспыхнувший в толковом мальчонке, угас, щенячью жизнерадостность сменила постоянная раздраженность. Теперь он заранее знал, что все, за что ни возьмется, пойдет с трудом, со скрежетом и завершится, скорее всего, неудачей.

Даже пьянея, Валентин не веселел, а становился злым, мрачным, неприятным в общении. Поэтому и пить стал в одиночку. Случайно узнал, что Катя родила девочку, очень похожую на бабушку Галю. Только и это волновало уже не сильно -как вести из другого мира. Чужая жизнь...

Денег на выпивку категорически не хватало. Однажды Андронов подписал договор с приятными молодыми людьми, согласно которому они брались выплачивать ему по 100 долларов в месяц, получив завещание на его квартиру. Заплатили лопуху лишь раз, а потом с треском выгнали из уже не принадлежавшей ему жилплощади. Оказалось, что господин Андронов, находясь в полном уме и памяти, продал ее тем самым ребятам, что и было зафиксировано в законных документах, имевших подпись продавца. В каком состоянии он ставил эти подписи? Но в суде иск Андронова не приняли за неимением оснований для разбирательства.

Бездомного теперь Андронова взяли жить в больницу, оформив на должность сторожа. Разумеется, он уже не мог не только оперировать, но и вообще показываться пациентам. Однажды, колупая ломом лед у приемного отделения, дворник заметил тяжело идущую по дорожке между сугробами женщину. Сделав несколько шагов, она опиралась на палку и со свистом дышала открытым ртом. Женщина упала у самой ступеньки, потеряв сознание. Не раздумывая, бывший заслуженный доктор рухнул на колеи возле больной, пощупал нитевидный пульс, размотал теплый платок, отжал челюсть, вытащил язык... Даже во сне, даже умирая, он мог бы выполнить приемы искусственного дыхания. Кто мог знать это тогда? Кто-то визжал рядом, кто-то колотил по его спине... Дворника в грязном ватнике с трудом оттащили от женщины.

К счастью, ее откачали в приемном покое, а Андронов, не давший ей умереть прямо там, на снегу, ушел из больницы той же ночью, прихватив пакет с рваным бельишком и личным посудным набором, состоящим из тарелки и алюминиевой ложки.

Он стал бомжом-одиночкой. Когда доводилось пристать к стайке таких же бродяг, на расспросы отмалчивался, отвечал обтекаемо и всем понятно: «за взятки пострадал».

Была в его жизни взятка. Кроме, конечно, оплаты визитов на дом, подарков тех еще, управленческих пациентов. Был среди них генерал – совсем плохонький отставник, оставшийся прикрепленным к расчудесной больнице. Попал он к Андронову случайно. Жаловался на сердце, а у него оказался неоперабельный рак прямой кишки. О своем состоянии генерал просил сказать честно, поскольку считал, что 80 лет – возраст для человека вполне достойный и жадничать уже не стоит. Андронов не скрыл ничего:

– Максимум один-два месяца.

– Где?

– Переведем в хоспис, если никого нет, чтобы ухаживать дома.

– Никого. Дожил...

На следующий день пацан, сосед больного, принес некий предмет, который отыскал в комнате генерала по его просьбе. Папка из толстой, потертой, похожей на телячью кожи, а в ней черная резная шкатулка с ворохом тончайших, красными печатями усеянных бумаг. В них было завернуто что-то вроде портсигара из светлого металла с неизвестным гербом на крышке.

– Там бумаги. Давние. В 50-х довелось мне в Тегеране побывать... По делам ведомства внешней разведки. Темное было дело – все концы в воду ушли. А подбросили мне эту штуковину уже в Москве с письмом, заклинающим хранить полученное в тайне. Подпись была важная – друг мой тамошний подписал, убили вскоре его. И остался я с загадкой. Наследников нет, коллег своих я пуще чертей боюсь. Возьми, доктор, может сгодится?

Сгодилась в нищей жизни бомжа и папочка, и шкатулка сгодилась. Вещицы-то ценные были. Да вот улетели вырученные от продажи рубли в один миг. Чтобы не искушать себя, Андронов зарыл портсигар и документы на кладбище у могилы того самого генерала. И постарался о них забыть, как растворил в памяти воспоминания о прошлой жизни и человеческие мысли, жалея, что сразу не родился животным, как приблудившийся к нему пес Кузя. С животного и спрос иной, ему о душе думать не надо. Хотя, как знать, что у них там?