Андрей Кузечкин - Все десять пальцев

– Может, она его сифилисом заразила, – серьезным голосом предположил лохматый.

Лицо охранника изменилось, выразив напряженную работу мозга – видимо, мысль, высказанная Вовкой, раньше не приходила ему в голову. Не найдя, что возразить, силач продолжил:

– ...Или вот иду, слышу: два студента базарят. Один говорит: «Как думаешь, какие мне ботинки больше пойдут – коричневые или черные?»

– И что ты хочешь сказать? – заговорил Кирюха. – Что настоящий мужик должен одеваться как попало, за стилем не следить?

– Что я хочу сказать? Что пацаны херней страдают. Вместо того, чтобы серьезными делами заниматься. Взрослеть не хотят. Знаешь, как в старые времена делали? Стукнуло парню восемнадцать – женили. На первой попавшейся девке. Не хочешь? А никого и не трясет, хочешь или нет. И – никаких соплей. Парень сразу начинал взрослую жизнь. А сейчас вся страна в дерьме погрязла из-за того, что каждый второй пацан – слюнтяй, размазня. Контроля жесткого нет.

– Твое имя можно узнать? – спросил Кирюха.

– Федор я, – буркнул охранник.

– Федя, значит. Ты историю в школе проходил?

– Угу.

– Помнишь, кто такой Аракчеев?

Федор угрюмо задумался и мотнул головой:

– Не помню.

– Военный министр при Александре Первом. Прославился тем, что организовал так называемые «военные поселения». То есть такие деревни, где все жители – солдаты и одновременно крестьяне. Живут, работают – и в то же время в армии служат. Как раз то, о чем ты сейчас сказал. Вся жизнь – строго по уставу, жесткий контроль, дисциплина, за малейшее нарушение – палкой по хребтине. И женят в восемнадцать лет без любви. Аракчеев надеялся, что такие поселения поднимут экономику страны. А еще собирался всю страну превратить в гигантский военный лагерь, совсем как ты. Только почему-то ни фига у него не вышло. Случайно не знаешь почему?

Охранник молчал.

– Эх, Федя... Как же ты можешь рассуждать о положении нашей страны, если даже русской истории не знаешь?

Федор направился к выходу из комнаты, буркнув на прощание:

– Умные больно...

– Во. Это и называется «я вам фельдфебеля в Вольтеры дам»... – тихо проговорил Вовка.

– Лихо мы его сделали? – спросил Кирюха.

– Лихо, лихо... Только про Аракчеева ты зря вспомнил.

– Почему?

– Понимаешь, Кирюх, во времена Аракчеева умственным трудом занимались люди из высшего общества, а солдаты были грязным мужичьем и прекрасно знали свое место. А сейчас интеллектуалы – такие, как мы с тобой – находятся вроде как на одном уровне с такими вот солдафонами, как этот Федор. Обидно.

– А мне он понравился, – сказал Кирюха. – По крайней мере, выслушал меня. И думать пытается, рассуждает. Другой бы и слушать ничего не стал.

Вовка молчал, о чем-то задумавшись.

– В общаге с каждым днем все интереснее, – промолвил он, выдержав паузу. – Никогда бы не подумал, что комендант – такая прибыльная должность. Двадцать тысяч!

– Ты же не знаешь, откуда у него эти деньги... – лежа кверху задом, Кирюха ощущал, как толстая пачка вжимается в его живот. – Может, у него есть другие источники дохода?

– Вот я и думаю, что это за источники такие. По-моему, подворовывает наш Олег Иваныч.

Кирюху интересовал другой вопрос: что ему делать с ворованной наличностью. Во избежание неприятностей деньги лучше вернуть – но как? Если просто отдать, то жизнь сразу превратится в чудовищную проблему. Вернуть незаметно? Это хороший вариант, но слишком опасный и поэтому неосуществимый. Да и права воровочка Юкки: деньги пригодятся. Действительно, пригодятся.

А если быть до конца честным с самим собой, Кирюха был ужасно рад – не деньгам, а тому, что их украли именно у Олега Ивановича. Он вспомнил вчерашний разговор с комендантом, который зародил в Кирюхиной душе глубокую неприязнь к Олегу Ивановичу. Разве волнует этого человека что-нибудь кроме собственного благополучия?.. Вот и пусть побегает, потрясется!

Незаметно от Вовки, который вновь погрузился в подготовку к экзамену по зарубежной литературе XVIII века, Кирюха вынул деньги из-под футболки и запихал пачку под матрас, вынул диск из учебника по истории философии, после этого встал.

– Пойду прошвырнусь... – сообщил он.

Для начала он отправился в уборную. Заперся в кабинке, подождал, пока уйдут остальные посетители туалета. Постучал в фанерную стенку и прошептал:

– Кисуня?

Никто не ответил.

Постучал громче:

– Кисуня, не молчи!

Этого еще не хватало! Опять убежала! А может, нарочно помалкивает, на нервах поиграть решила? Или, упаси Боже, ее обнаружили?