Дебора Леви - Заплыв домой

Произнося эту тираду, он накручивал на палец прядь мокрых Киттиных волос. Нина увидела маму и Лору; они входили во двор через главные ворота. Папа быстро отпустил полотенце, Китти густо покраснела. С несчастным видом Нина вглядывалась в траву под кипарисами, притворяясь, что ищет ежика, который — она точно знала — живет в саду. Джо прилег на пластиковый шезлонг. Он взглянул на жену, склонившуюся над ведром. У нее в волосах запутались листья, к ногам прилипли травинки. Она казалась чужой и далекой, словно жила в совершенно другом измерении, где Джо не было и в помине. В ней появилась какая-то новая сила. Как будто ее решимость его разлюбить придала ей энергии.

Митчелл с опаской разглядывал живность, пытавшуюся заползти вверх по внутренней стенке ведра. Красная полоса у нее на спине идеально сливалась с красным пластмассовым фоном.

— И что ты собираешься делать с этим своим слизняком?

Все посмотрели на Джо.

— Да, — сказал он. — Никому не нравится моя живность. Давайте посадим ее на дерево в саду.

— Нет, — поморщилась Лора. — Оно опять приползет сюда.

— Или заберется в бассейн. — Митчелл по-настоящему взволновался.

Лора поежилась и вдруг закричала:

— Оно выбирается! Уже почти выбралось!

Она подбежала к ведру и набросила на него полотенце.

— Сделай что-нибудь, Джо.

Джо дохромал до ведра, убрал полотенце и щелчком отправил слизняка обратно в воду.

— Он маленький и безобидный на самом деле, — зевнул Джо. — Что он вам сделает?

В его кустистой брови запутался кусочек речных водорослей. Вокруг все затихло. Даже цикады в высокой траве умолкли. Когда он снова открыл глаза, оказалось, что все, кроме Лоры, ушли в дом. Лору легонько трясло, но ее голос звучал спокойно, даже небрежно.

— Послушай, я знаю, что Изабель пригласила Китти пожить на вилле. — Она на секунду умолкла. — Но тебе вовсе не обязательно это делать. В смысле, зачем? Тебе оно надо? Зачем ты так делаешь?

Джо сжал кулаки, пряча руки в карманах.

— А что я делаю?

Юрген и Клод курили гашиш, которым Юрген разжился у аккордеониста на пляже в Ницце. Обычно он покупал дурь у шофера, который развозит уборщиков-иммигрантов по туристическим виллам, но уборщики объявили забастовку. Кроме того, вчера вечером в новостях передали штормовое предупреждение, и деревня всю ночь готовилась к буре. Коттедж, в котором жил Юрген, принадлежал Рите Дуайтер, но стоял пока «без ремонта», и Юрген делал все, чтобы тот таковым и остался. Например, кидал в стены тяжелые предметы в надежде, что дом перейдет в категорию «не подлежащий ремонту» и сохранит в семействе Ритиной недвижимости свое положение недееспособного уродца.

Сейчас Юрген возился с мобильным телефоном Клода. Клод записал на диктофон коровье мычание. Он сам не знал почему, но что-то ему подсказало: так надо. Надо выйти на поле и поднести телефон ко рту ближайшей коровы, подобравшись к ней настолько близко, насколько хватило смелости. Каждый раз, когда Юрген нажимал на кнопку воспроизведения, телефон громко мычал. Мычание в записи было знакомым, но при этом пугающе странным. Каждый раз, когда в телефоне мычала корова, они оба давились истерическим смехом, потому что корова наступила Клоду на ногу, и теперь у него сходил ноготь на большом пальце.

Мадам Дуайтер велела Юргену ждать ее звонка. Юрген был только рад. Ждать звонка все-таки лучше, чем носиться по вызову постояльцев и менять лампочки на виллах в «прованском стиле», которые он только обслуживает и никогда не сумеет купить. У стены были свалены в кучу плакаты с репродукциями Пикассо, которые он приобрел на блошином рынке. Ему самому больше нравился резиновый инопланетянин, купленный в подарок Клоду. Рита Дуайтер велела ему вставить «Пикассо» в рамки и развесить на стенах — везде, где есть место, — в трех принадлежащих ей виллах, но ему было лень. Гораздо интереснее слушать коровье мычание в мобильнике Клода.

Телефон зазвонил, когда Юрген только начал сворачивать второй косяк. Клод указал пальцем на телефон, валявшийся на полу. Юрген сморщился, ущипнул себя за нос и нехотя взял трубку.

Клоду пришлось зажимать себе рот, чтобы не ржать слишком громко. Юрген не хочет быть сторожем. Мадам Дуайтер вечно выспрашивает его, что у него на уме, но об этом Юрген рассказывает только Клоду и больше никому. У него на уме всегда только одно.