Дебора Леви - Заплыв домой

Он открыл блокнот и взял в руку черную перьевую ручку, которая утром исчезла, а теперь снова нашлась. Он сделал это нарочно, зная, что Изабель остается поверженной всякий раз, когда он работает или делает вид, что работает, и всякий раз, когда он говорит об их дочери. Блокнот и ручка — его оружие, которое заставляет жену замолчать и сохраняет семью, пусть не самую крепкую и счастливую, но все же семью. Дочь была его главной победой в их браке. Единственным, что он сделал правильно.

— да да да она сказала да да да она любит мед —

Пока его ручка выводила слова, угрожая порвать бумагу, он наблюдал за белой бабочкой, порхавшей над бассейном. Она была как дыхание. Как чудо. Дивное диво. Они с женой знали такое, о чем лучше не знать. Они оба видели, как обрывается жизнь. Изабель вела репортажи из горячих точек, чтобы люди помнили о катастрофах. Он пытался заставить себя забыть.

— У него дырочка посередине.

Китти подняла к свету гладкий круглый камушек размером чуть больше ее ладони и передала Нине, чтобы та рассмотрела его поближе. Они сидели на одном из общественных пляжей Ниццы под Английской набережной. Китти сказала, что на частных пляжах с них сдерут целое состояние за прокатные шезлонги и зонтик от солнца. Тамошние отдыхающие напоминают пациентов на больничных койках и вгоняют в уныние. Под жарким солнцем ее бледное восковое лицо пошло красными пятнами.

Нина послушно посмотрела сквозь дырочку. Она увидела улыбающуюся молодую женщину с блестящим малиновым стразиком в переднем зубе. Нина перевернула камень другой стороной: теперь женщина вынимала из пакета еду. Рядом с ней в низком брезентовом кресле сидела еще одна женщина. Эта вторая держала в правой руке поводок, прикрепленный к ошейнику огромного белого пса. Пес был похож на зимнего волка. Сибирский хаски с голубыми глазами. Нина смотрела сквозь дырочку в камне. Ей было не очень понятно, что там у них происходит, но кажется, хаски пытался развязать зубами шнурки на кедах женщины со стразом в зубе. Все это Нина видела фрагментами сквозь дырочку в обкатанном морем камне. Посмотрев еще раз, она разглядела, что у женщины в черной футболке — только одна рука. Нина снова перевернула камень и прищурилась. Рядом с брезентовым креслом стояла электрическая инвалидная коляска, украшенная ракушками. Теперь женщины целовались взасос. Как будто у них любовь. Нина смотрела, как они прижимаются друг к другу, и слушала собственное дыхание: оно становилось все громче. Все каникулы она размышляла, что будет делать, если окажется наедине с Клодом. Он пригласил ее к себе в кафе на какой-то аперитив. Она не знала, что это такое; в любом случае кое-что произошло, и все изменилось.

Вчера ночью она проснулась и обнаружила, что у нее началась менструация. В первый раз. Она заставила себя встать, надеть купальник — первое, что попалось под руку, — и пойти к Китти, чтобы сообщить новость. Китти еще не спала, просто лежала в кровати, накрывшись старой скатертью и подложив под голову вместо подушки свернутое в рулон платье.

— У меня началось.

Сначала Китти не поняла, что началось. Потом схватила Нину за руку, и они побежали в сад. Нина видела свою тень одновременно и в бассейне, и на небе. Тень была неимоверно высокой и длинной, не было ей ни конца, ни начала, безграничное тело простиралось до самых звезд. Нине захотелось поплавать в бассейне, и когда Китти сказала, что при месячных можно купаться, она решила раздеться и войти в воду голой, и ее сестра-тень сбросила с себя купальник гораздо смелее, чем себя ощущала Нина в натуральную величину. Она нырнула в бассейн и спряталась в ковре из нападавших в воду листьев, не зная, что делать со своим новым телом, которое прямо сейчас превращалось во что-то загадочное и чужое.

Китти подплыла к ней и указала на серебристых улиток на каменном бортике. Она сказала, что звезды присыпали все своей пылью. Частички крошащихся звезд искрились на раковинах улиток. Потом Нина на мгновение зажмурилась.

зы-зы-зы — зы-зажмурилась

Стоя в воде голышом, она мысленно притворилась, что у нее серьезный дефект речи, и принялась заикаться у себя в голове. Она ощущала себя кем-то другим. Кем-то, кто начался только сейчас. Кем-то, кто не был ею. Чувствуя себя нестерпимо счастливой, она ушла с головой под воду, чтобы отпраздновать чудо: появление Китти Финч. Она больше не одинока в компании Лоры с Митчеллом и мамы с папой, которые, как ей казалось, не то что не любят друг друга, а как будто и вовсе друг другу не нравятся.