Евгений Гришковец - «Весы» и другие пьесы

Игорь. А армяне с евреями при чём?

Эдуард. А у них свои имена. Красивые, некрасивые – разные, но свои… Вот у меня был знакомый Тимур ( Алексею), ты его не знаешь. Отцу его в детстве нравилась книжка про Тимура и его команду. Сейчас уже эту книжку не помнит никто. А у парня были проблемы всё время. Да, думаю, и до сих пор остались. Либо косые взгляды, либо вопросы из-за имени. Или того хуже – авансы от татар или кавказцев. Услышат – Тимур, радуются, мол, единоверец, брат. А он им: нет, простите, православный я. А тогда уже негатив и контры.

Артём. Очень хорошее имя – Тимур.

Эдуард. Прекрасное имя! Только для татарина. А мой знакомый не татарин. Вот и всё! Не более того… Просто путаница. Я не против имён, я против путаницы.

Игорь. Илья – хорошее имя? Сколько милых еврейских мальчиков его носили и носят. Однако Илью Муромца никто с евреем не путал. ( Усмехается.) Армяне, мои друзья, татары любят звучные, диковинные имена. Сколько среди них Рафаэлей и даже Гамлетов. Я вообще одного Венера знаю. Венер Рафикович, прекрасный хирург!

Эдуард. Да я же не спорю! Я про другое. Что вы тут из меня какого-то антисемита делаете? Просто я от имени своего пострадавший. Да и сёстры мои тоже. Особенно Диана. Диана Петюнина – каково? А она ещё со школы толстуха…

Алексей. Я лично за то, чтобы имя было как можно менее заметным. Имя себе и имя, каких вокруг много, и чтобы оно было не крикливое. Чтобы из списка не выделялось. Пусть человек выделяется, а имя – нет. Имён-то на самом деле всего ничего… Важно, чтобы имя было не тяжёлое, чтобы оно человека не тяготило, не грузило с детства. Лёгкое чтобы было. Сима – по-моему, хорошо звучит.

Эдуард. Для девочки из еврейской семьи прекрасно звучит!

Артём. Прекратите, пожалуйста, это… Этот балаган! Что вы себе позволяете? Родился мой сын… Мой! Пусть вы все тут старше, но сын родился у меня. И мне решать, как мне его назвать…

Игорь. Святая правда! Опомнитесь, ребята! Не лишайте человека восторга происходящего. Давайте-ка лучше нальём… А то ссориться в таком месте и в такую ночь… Нам! Это не по-человечески.

Эдуард. Спасибо, профессор! Вразумили, успокоили. Просто я сегодня не при делах. Это вы тут – папаши. Но выпить выпью.

Наливают.

Алексей. Давайте выпьем сейчас за то, чтобы имя, которое мы получили и которое даём, было как самая любимая и удобная одежда…

Артём( перебивает). А можно я скажу! Имею полное право. Давайте выпьем лучше за тех, кто там (показывает на дверь приёмного покоя) в боли нечеловеческой рожает детей наших.

Игорь. Да, за это я выпью. Давайте выпьем за них. Выпьем за то, чтобы муки их были легче, чтобы страдания их там и остались. И чтобы мы по возможности не мучили их своими глупостями. За них, прекрасных!

Эдуард. Глупости – это намёк на меня, я понял.

Алексей. Помолчи уже… Пей за сказанное.

Стоя наливают, чокаются и выпивают.

Алексей. Артём, слушай, скажи… А как вообще? Не страшно было тебе?.. Ну там? ( Показывает на дверь приёмного покоя.)

Артём. Это не для пересказа. Это слишком личное.

Алексей. Оно понятно! Я ж тебя не про то, что ты видел, спрашиваю. Я про… Было страшно или нет?

Артём (пожимает плечами). Для этого нужно какое-то другое слово. Не знаю какое. Мне просто сравнить не с чем. Страшно – это слишком просто. Извините, но я пока даже думать об этом не могу и не хочу. В какой-то момент там я стал задыхаться. Знаете почему? Потому что забыл дышать. А самое трудное заключалось в том, что я помочь никому ничем не мог. Это как во сне: все заняты, все что-то делают, она, конечно, больше всех. А я… Нет… я больше ничего не скажу. Не хочу… Не могу.

Алексей. Понятно… Точнее, ничего не понятно. (Усмехается.) Но мне такого не видать. Да и не надо, наверное. Я бы точно… Сразу в обморок.

Игорь. Тут, я думаю, у нашего молодого коллеги ( кивает на Артёма) впечатления совсем иного рода. Вот я много чего видел в жизни… Довелось, поверьте. А точно знаю, что у этого молодого человека есть теперь знание, которое мне неизвестно… Неведомо! Я такого не переживал. Поэтому, даже если мне всё пересказать в подробностях, я всё равно не пойму… Не почувствую! Поэтому Артём и не рассказывайте никому и никогда!

Артём( задумчиво). Да как такое можно рассказать? ( Усмехается.) И кому?