Александр Иванов - Записки анастезиолога

– Это ты про себя или про своих родителей?

– Это вообще-то латынь, ептыть. Это вообще, бля, про всех.

– Понятно, что латынь. А перстень чего с кожей срезал, чтоб о своей ошибке не вспоминать? Один черт понятно, что за перстень был. Наверняка козла опущенного. Или скажешь, что тебе его по ошибке накололи?

Начмед:

– А что это за печать у больного на груди? РЕАНИМАЦИЯ. Кто поставил?

Это наши, еще в прошлый раз. Вчера снова прилетел, ангелочек, долго порхал по палате, никак не давался в добрые руки. На вопрос: «Ты кто?» так и представляся: «Я ангел!» А имени, под которым живет среди людей, так и не сказал. Какой-то добрый спайс, ангелами еще себя никто не называл. Но зато видно, явно наш ангелочек, недавно посещал нашу фабрику здоровья, на груди еще сохранилась печать отделения. Краска для маркировки белья, не смывается месяц, а то и больше. А ангелы мыться не любят, так и летают с печатью на груди. Это удобно, сразу понятно – наш, не надо оформлять как неизвестного. Кто соберет на груди три печати, получает бонус: сутки на ИВЛ в ясном сознании. Будет время подумать, стоит ли попадать снова. Редко, но иногда помогает.

Докладываю случай:

– Огнестрел, суицидная попытка, травматический пистолет. Пуля, пробив височную кость, не нашла пути наружу, застряв внутри у противоположной стороны черепа.

– Выживет?

– Шанс есть, хотя лучше бы этого не делать. Судя по направлению канала, пуля прошла через обе лобные доли, если выживет – то будет очень веселым человеком. С головой-погремушкой. Доставать пулю невозможно, не долбить же череп с противоположной стороны раны. Может быть, потом, хотя вряд ли. Жаль, мальчик хороший, наверное, не был уверен в эффективности травматики и предвидел возможную трепанацию. Перед тем как выстрелить себе в висок, с утра подстригся наголо, за что ему огромное спасибо.

– Этот интересный человек вчера гулял по поселку. Пока не закончил прогулку в приемном отделении. На вид – лет сорок, вид самый обычный, повседневный костюм, кепочка. Напоминает слесаря-интеллигента. Из ушей и носа торчат клочки ваты.

– Зачем уши заткнул? Если болят, то не ко мне, к ЛОРу.

– Не, не болят. Черти в них лезут.

Это уже интересно.

– А что за черти?

– Да разные, мелкие. Бесы. Точно бесы. А через уши и ноздри прямо в мозг. Самый короткий для них путь. Мозг рядом.

– Ну тогда рот заткни ватой. Рот тоже близко к мозгам.

– Нет, через рот они не лезут. Изо рта один путь – в жопу. А вот в мозг – только через нос и уши.

Резонно, с логикой не поспоришь.

Ночь. Две подружки-маргиналки лет по 25 встречаются в приемном отделении.

– Привет! А ты чего тут?

– Да вот привезли. Бухала, бля. Сердце… А ты чего в таком прикиде?

– А я обсадилась. Опять в реанимацию залетела. Вот, выписывают. Расписку им написала. А мать, сука, прикинь, вчера все мои шмотки забрала, так этот козел мне обоссанную простыню дал, говорит, хочешь домой – иди в чем есть.

– А как доедешь?

– Ерунда, такси вызову, отвезут.

Забавные подружки, жалко расставаться, хотя тебя и называют козлом.

– Роза, ты лучше мой график запиши. Я в следущий раз третьего числа работаю, приезжай, буду ждать. Мы с тобой славно скоротаем времечко. Да, и пора уже запомнить, что «расписка» пишется через А, а «претензия» через Е.

Начмед с серьезным видом разворачивает кардиограмму, смотрит. Понимает…

– Да… А товарищ-то у вас на ногах инфаркт перенес. Или вы опять не согласны?

– Согласен, что перенес. Только выражение «перенес инфаркт на ногах» тут не подходит.

– Это почему? Он ни к кому не обращался.

– Видите ли, у человека всего одна нога, правая. Левую он потерял еще в молодости. А сказать «он перенес инфаркт на одной правой ноге» будет звучать как-то не совсем корректно.

Двадцать первый век, три дня назад беседовал с современником. Собеседник, этот самый желтоглазый гость из Республики Беларусь, упившийся до судорог.

– Раньше судороги были?

– Да ты чего, никогда. Эпилепсия была, с детства была, а судоргов не было.

Пауза, у товарища очередной припадок, ждем сознания.

– Чем нибудь лечились?

– А как же! Только вы смеяться будете, все смеются, я потому не рассказываю. Меня к колдуну водили, заговор.

– Это пусть врачи смеются, но мы-то с вами люди серьезные, мы-то понимаем, что при падучей заговор – первое дело.

– Во, точно! Сразу видно: понимаешь, не то что эти, – показывает пальцем на терапевта. – А еще мне надо каждый день уголек завернуть в лист лопуха и под подушку на ночь. А потом с утра его зарыть в огороде.