Олег Татарченков. - ГРУППА СОПРОВОЖДЕНИЯ. Роман

-В вагоне–ресторане трое славян, — ответил тот, — Едут с Благовещенска. У всех — справки об освобождении.

-Бывшие зэки, значит… Что говорит проводница?

-Выпили, громко матерились, но в целом вели себя прилично. Народ не задевали.

-Значит, ссаживать не будем, — подвел черту майор, повернулся в корреспонденту и пояснил:

-Ссадишь, а они потом на привокзальной территории накуролесят на новый срок. Пусть уж едут. Но… Профилактику провести необходимо. Где они? В ресторане?

-Сергеич, — произнес Уфимцев, — А остальные сумки смотреть будем? Здесь же черт знает что можно провести!

-Такая картина в каждом вагоне, — ответил Седков, — тебе года не хватит, чтобы все это барахло переворошить. Через границу его таможенники пропустили? Все! Груз легальный, пусть едет.

-Но здесь же танк в разобранном виде можно спрятать! — не сдавался журналист, — Не говоря уже о наркотиках.

-Можно! — кивнул головой майор, — А можно — барахло! У нас нет законных оснований проводить обыск. Мы работаем от факта, а не от домысла. Так что пусть катятся. А мы — к сидельцам!

Майор помолчал, вглядываясь в лица китайцев.

-Из этого вагона, говоришь, девчонку нагрели? Так… Какое окно, не помнишь?

-Где–то из середины, — ответил Уфимцев, — Это купе или следующее.

-Будем считать, что это! — решительно произнес майор, — Ну–ка, ходя, все сумки — в проход и — вывернуть наизнанку!

Бригадир «челноков» возмущенно забормотал на китайском. Обитатели купе, помедлив, принялись так же безропотно, как и раньше, вытаскивать свои баулы в проход и раскрывать их. Вскоре коридор вагона по колено был забит распотрошенными пачками курток, перчаток и спортивных костюмов.

-Ну, вот ребята! — произнес майор, ступая по мягкому месиву, высоко поднимая ноги, — Теперь вам работы хватит до Москвы. А то сидите здесь, скучаете…

Проходя цепочку качающихся вагонов по пути в ресторан, группа притормозила в одном из тамбуров. В нем около окна стоял и скучал небритый верзила явно не китайской национальности. От него разило водкой, чесноком и застарелым запахом дешевого курева.

«Настоящий мужчина должен быть небрит, вонюч и волосат…», — пробормотал себе под нос шедший за Игорем Геннадий.

Уфимцев сжал челюсти, чтобы не рассмеяться.

-Что–то многовато братьев–славян на один квадратный метр китайского экспресса, — заметил Седков и остановился около мужчины.

Верзила искоса посмотрел на майора и, не говоря не слова, вытянул из кармана блестящего, синим с красным, спортивного костюма листок бумаги.

-Еще один сиделец. Приятно иметь дело с понимающими людьми, — проговорил начальник, — А билет?

-Есть билет на балет, на трамвай билета нет! — в ответ продекламировал мужчина сиплым голосом.

-А ты, «заяц», еще и остряк! — заметил майор, — в Ярославле слезешь! Твои кенты в ресторане гужуются? Тоже без билетов? В общем так! Бригадира ко мне! Связаться с линейным отделением, пусть на перрон вышлют наряд. Будем их снимать! Ты, мил человек, — обратился он к верзиле, — все заработанные на «зоне» деньги на взятки бригадиру роздал или есть еще?

-Вам, начальник, надо песен? Их есть у меня! — загремело в ответ.

- «Шаляпина» отправить в тамбур штабного вагона! И следить, чтобы не сбежал! — распорядился Седков и подмигнул улыбающемуся Уфимцеву, — Ну чего, Игорек, хватило тебе романтики милицейских будней?

Новый год, как и ожидалось, проскочил пьяно и сумбурно. Помирившись с Сальновым за бутылкой «Бряга», который так не не дожил до 31 декабря, Уфимцев наступление 93–го отмечал у Сашки. Было много выпито, спето под гитару, станцовано с Ольгой Сальновой и их новой соседкой Светой, пышной блондинкой — разведенкой, по совместительству — Снегурочкой.

Разведенку затащить в постель не удалось, зато выпало сыграть Деда Мороза перед ее пятилетним сыном и дочерью Сальновых, Ольгой–маленькой. Дед Мороз, как и полагалось ему, был весьма пьян, путал слова традиционной «тронной речи», на том и был «расколот» смышленым парнишкой, заявившем, что у Деда борода ненастоящая и вообще он похож на дядю Игоря — гостя папы Оли.

За окном стояло «плюс два» — вполне новогодняя погода для новой России. Снег практически сошел под проливным ночным дождем, и утром первого января, начавшимся в два часа дня, опохмелившиеся Уфимцев с Сальновым вместе с Олей–маленькой весело катались с железной горки, старясь не угодить в большую лужу в конце спуска.