Наталия Медведева - Мама, я жулика люблю!

Козел подсел за стол к трем фарцовщикам, которые с завистью поглядывают на нас. Музыка гремит одесской мелодией. Официанты лавируют между столиками, как рыбы — стараются в первый день. Может, в зале кто-нибудь из партийных деятелей, с проверочкой. Нахальная Лорка кадрится к Жану-Ивану, который уже пьяненький. По ее просьбе открыли шампанское, которое мне ведь прислали! Я должна была сказать, чтобы его открыли.

— Старшим надо уступать, старших надо уважать, Наташа.

— Ох, прости, мама Лора!

Людка хлопает в ладоши и хохочет. Лорка от злости укусить меня готова. Ну и глупо! Завтра в компании, где меня не будет, ты будешь центром внимания. А здесь — я!

Людка — любительница повыебываться. Официант забирает тарелки с закусками, а она своим поставленным голосом: «У меня есть время выкурить сигарету перед горячим?» Он смотрит на нее глазами без ресниц: «Да курите, мне-то…» Бедный мальчик! На горячее к столу возвращается Козел. Лора в это время обсуждает какую-то махинацию с Захарчиком. Козел говорит, что ей надо заниматься не сделками, а устройством на работу, пока ее не выставили на сто первый км. Она обиженно достает из сумочки пудреницу (ах, какая красивая! Блядь Лорка!) и пудрит маленький носик.

— Боря, не учи меня жить, а лучше помоги материально.

Да, прямо по Ильфу и Петрову. Эллочка-Людоедочка. За столом у итальянцев затишье. Выдули уже две бутылки водки, закусывают фруктами. У иностранцев странная манера водку пить — смакуют ее, как коньяк. Мы же вонзили свои зубы в мясо — кто в шашлык, кто в цыпленка-табака. Я осторожно беру цыпу за крылышко и машу итальянцам. Они счастливы. Подзывают официанта — еще две бутылки шампанского передо мной. Лорик подсчитывает, сколько четыре бутылки стоят на доллары, и вздыхает: «Лучше бы наличными прислали». А итальянцы не унимаются. Один из них идет, уже слегка пошатываясь, к оркестру. Сейчас музыканты заломят ему цену. Но итальянец очень доволен, аплодирует. Оркестр исполняет «Натали» Беко. «На Красной площади падает снег…» Это ведь для меня он заказал! Я заставляю Александра бросить шашлык, окунаю пальцы в серебряную чашку с водой и плавающим в ней кружочком лимона, чуть касаюсь салфетки, глоток шампанского — и мы уже в центре зала. «Он зовет меня голосом нежным, Натали!»

— Сашка, не давай этой Лорке открывать новое шампанское. Мы его с собой лучше возьмем и поедем к Людке. А? Жан все равно уже пьяный, мы его в отель отправим. Спать. И поедем вчетвером к Людке. Без Козла и его фурии, конечно.

Александр подмигивает мне.

— Это же предложение уже поступило от Людмилы.

Начинается быстрая часть песни: «Москва, Украина…» — и итальянцы выходят на танцплощадку. Разъединяют нас и берут за руки. Они «русского» хотят танцевать! Прыгают, приседают. Я кружусь на месте, они прикрикивают что-то вроде «Хоп! хоп!» Весь зал смотрит на нас. На меня, кружащуюся по очереди с итальянцами по кругу и останавливающуюся в Сашкиных руках. Мы целуемся.

Итальянцы хлопают, кричат «Браво!». Лорка в бешенстве, встает и, зло взглянув на нас, уходит.

Оркестр делает перерыв. Стаи девиц устремляются в туалет. Лорик тоже, наверное, там. Старательно подкрашивает губы, готовится к последнему рывку. Вот дура-то! Жан вдрызг пьяный. Почти ничего не ел, а еще француз. Людка подмигивает то Сашке, то Захарчику. Я иду вниз, чтобы позвонить матери. Телефон рядом с дверью туалета. Набираю номер — длинные гудки. Удивительное дело, не занято. В этот момент из туалета выходит Лорик и специально стукает меня дверью. Вот какая противная баба! А она вплотную подходит ко мне, берется за мой платок, прямо за лошадь, и шипит: «Ты не думаешь, что слишком нагло себя ведешь, малолетняя ты пиздюшка?!» В этот момент гудки сменяются голосом соседки: «Але?» — «Одну минуточку, тетя Ира, это Наташа…» Я перекладываю трубку в левую руку и изо всей силы пихаю Лорика. Получается настоящий удар.

— А твои все уехали в гости, Наташенька.

Дура Лорка упала. Лежит у стены, хныкая и собирая свою фирменную косметику, вывалившуюся из сумки.

— Ну, ладно. До свидания, тетя Ира.

Я быстренько прохожу мимо Лорика, которая успевает цапнуть меня своими когтями за штанину. Надо сваливать. Как у Бальзака: «Красивые женщины всегда уходят из театра, не ожидая, пока опустится занавес». Тем более что ничего интересного уже не будет. Вот скандал может разразиться.

Я возвращаюсь к столу. Кокетливо улыбаюсь итальянцам, беру в охапку две бутылки, подмигиваю Людке.