Эрик Гарсия - Школа для мальчиков Кассандры Френч

– Медвежонок! – воскликнула она Я поднялась с пластикового стула, и мы крепко обнялись. Дэниел и Оуэн были вынуждены слегка приподнять ноги, чтобы я могла встать со своего места.

– Мамуля, – спросила я, сдерживая слезы, – где твой браслет?

– Оказалось, мерзкая штуковина элементарно снимается с помощью отвертки. Удивительно, что при таком уровне техники страну не заполонили толпы беглых преступников.

– И тебя больше не волнует… гм… распоряжение судьи?

Мамуля погладила меня по голове тыльной стороной ладони, как делала, когда я была маленькая. Этот жест всегда успокаивал нас обеих.

– Дорогая, я уезжаю в Боливию. Я оставляю эту страну и не знаю, вернусь ли обратно. Полагаю, теперь это скорее забота судьи, чем моя.

Я кивнула и вытерла слезы. Мамуля так часто выводила меня из себя своими визитами и звонками, и я не сознавала, как важно для меня, чтобы она была рядом. Понимаю, нельзя думать только о себе, но мне ужасно не хотелось с ней расставаться.

– Ты не передумала? – спросила я. – Насчет Теда?

Мамуля засмеялась, и я заметила кое-что еще. Мамуля была счастлива и, если позволите, полна оптимизма. Я давненько не видела на ее лице улыбки, которая не отдавала горечью или цинизмом. Как бы ни сложилась ее судьба, она была готова принять вызов. Разумеется, я не изменила своего отношения к Теду и никогда не пойму, что нашла в нем мамуля, но разве можно спорить со счастьем?

Все вокруг меня стали счастливыми. Клэр, как это ни странно, обрела счастье с Возбудимым Знанием. Лекси вернула своих мурзиков. Лишь я на этом празднике жизни ощущала себя лишней.

– Дело не в Теде, – заверила меня мамуля. – Главное – это я сама. Теперь я способна принимать решения. Если я и дальше буду позволять другим распоряжаться моей жизнью, все теряет смысл. Неважно, идет ли речь о судье Хэтэуэе, твоем отце, моих друзьях…

– …твоей дочери.

– …или твоей матери, – тепло улыбнулась мамуля. – Именно этого я желаю тебе, Медвежонок. Само собой, я желаю тебе счастья, но главное – ты должна сама сделать выбор. – Она наклонилась к моему уху и шепнула: – Для начала обрати внимание на симпатичного парня, который сидит рядом с тобой. По-моему, он положил на тебя глаз.

Я улыбнулась Оуэну, и тот улыбнулся в ответ.

– Ого, – восхитилась мамуля, легонько подтолкнув меня локтем, – похоже, ты не теряла времени даром.

Мы обнялись еще раз и обещали звонить друг другу, писать по электронной почте и общаться всеми возможными способами, не привлекающими внимания полиции. По расчетам мамули, прежде чем шериф поймет, что электронный монитор отключен, пройдет около суток, и к этому времени она будет за пределами досягаемости.

– Иди, – сказала я. – А то я расплачусь.

Она протянула мне ключи от своего кондоминиума.

– Если хочешь, можешь продать мою квартиру. Если я вернусь, я поселюсь на пляже. Мне кажется, там люди более сговорчивы и всегда с радостью передадут тебе весточку от сумасшедшей старухи в домашнем халате.

Мамуля вышла из приемного покоя и села в машину, держа путь на 405-е шоссе, что ведет в международный аэропорт Лос-Анджелеса, откуда она улетит в дебри Южной Америки. Надеюсь, ей удалось прихватить в приемном покое пару упаковок пенициллина.

Не успела мамуля уехать, передо мной возникла сестра Рэтчел. [27]Она смерила меня неприветливым взглядом и фальшиво улыбнулась.

– Мы готовы его принять.

– Отлично, – сказала я, смахивая слезы, и обернулась к мальчикам. – Давайте проводим Дэниела к врачу.

Сестра преградила мне путь.

– Только пациент. Вам туда нельзя.

– Но я…

– Его мать. Я знаю. – Похоже, это ее не трогало. – Если хотите, чтобы его осмотрел врач, соблюдайте правила, установленные для всех, и подождите здесь.

Более полугода я не отпускала Дэниела ни на шаг – либо он был в поле моего зрения, либо заперт в подвале. А теперь сестра требовала, чтобы я безоглядно доверилась персоналу клиники. Это показалось мне дикостью.

«Ты слышишь сама себя, Кесс? – это был папин голос. – Главное – принять решение. Помнишь, что сказала мама? Нужно уметь сделать выбор».

Люди нередко говорят, что в приемном покое больницы к ним пришло прозрение. Обычно это случается, если умирает кто-то из близких или маленький ребенок попадает в отделение реанимации, – когда у старухи с косой заканчивается обеденный перерыв, все видится в ином свете. Моя ситуация была не столь тяжела, но не менее реальна.

Я взглянула на Дэниела. Было видно, что ему очень плохо и он нуждается в срочной медицинской помощи. Хотя его болезнь не представляла угрозы для жизни, на меня тоже снизошло озарение.