Владимир Кунин - Интердевочка

- У них хватка должна быть железная! Вот заметь, сейчас повсюду - в спорте, в науке, в служебных отношениях аж до самого верха - всегда побеждают провинциалы! Мы пока рот раззеваем - они уже кусок оторвали и схавали. И проститутки валютные - кто самые лучшие? Самые хитрые, самые жадные, самые умные? Лимитчицы!.. Возьми Кисулю. Институт культуры кончила. Сима-Гулливер - мастер спорта по волейболу. Откуда Зина Мелейко тогда по восемьдесят восьмой в тюрьму загремела? С пятого курса университета, с филосовского факультета! А ведь они все - кто из Пскова, кто из-под Вологды, кто из Череповца… Самые ушлые через несколько лет уже и с квартирами, и с машинами, и «капусты» навалом. Приступом города берут!

Подняла стакан, посмотрела на свет и сделала еще один глоток.

- И причем, у них все вокруг схвачено! Со всеми - васьвась… Сами молотят - будь здоров, и другим жить дают. Платят, платят… У хорошей валютной проститутки от пятидесяти до двухсот рублей в лень одних накладных расходов! Конечно, зависит от того, сколько она будет иметь в этот день… Вокруг них столько сволочи кормится!.. По себе знаю.

Попробовала тесто на вкус - пресное, спасу нет! Поискала соль - пустая банка…

- О, черт! Неужели соли опять нет?! Голова с дыркой! Вторую неделю соль забываю купить, представляешь? Кошмар какой-то!..

Я вытерла руки, сняла фартук и повернулась к аудитории:

- Все, Фрося. Извини: пошла на промысел. Потом доскажу…

И Фрося, моя ежедневная и единственная слушательница, завиляла хвостом.

Напротив нашего дома стоит его брат-близнец. Только в зеркальном отражении. Одна фирма - один проект стандартного благополучия.

Я выскочила за свою калитку, перебежала дорогу и крикнула женщине, поливавшей розы под окнами первого этажа:

- Фру Хельстрем! Фру Хельстрем!.. У меня к вам маленькая просьба…

Моя соседка, фру Хельстрем, тут же перекрыла воду в шланге и улыбнулась мне самым приветливым образом:

- Пожалуйста, фру Ларссон, что угодно. С удовольствием!..

Потом с работы приехал Эдик, и я кормила его в столовой разными разностями и его любимыми пирожками с капустой. Сама я почти не ела, только прихлебывала сильно разбавленный тоником джин.

- Чудесные пирожки! - Сказал Эдик. - Кажется, я становлюсь начальником отдела.

- Ура! - я торжественно приподняла свой слабенький дринк. - Я так за тебя рада!..

- Это в равной степени касается и тебя. Я получу довольно ощутимую прибавку, и мы, наконец, сможем…

- Купить тур в Советский Союз! - обрадовалась я.

- Можно. Хотя я бы сделал лучше внеочередной взнос за дом. Это будет практичнее, если смотреть в будущее.

- Но мы и так уже полтора года оттягиваем поездку в Ленинград. - Я расстроилась и маханула чуть ли не полстакана.

- Ты неисправима, - огорчился Эдик. - Если в прошлом году тебе не захотелось бы иметь свою машину - мы бы поехали в Россию. Пожалуйста, не пей больше.

- Я - пью?! Это называется «пить»? Я сижу и прихлебываю почти чистый тоник! На, попробуй!..

- Спасибо, я не хочу. Спасибо, я же сказал тебе… Я тебе верю. Не нервничай. И еще. У меня к тебе маленькая просьба: родная моя, не бери больше соль у фру Хельстрем. И вообще, не проси у нее ничего. И ни у кого. Никогда. Я тебе уже несколько раз говорил - у нас это не принято. Наши проблемы - это наши проблемы, и никто не обязан…

- Ах, сука! - возмутилась я.

- Я еще не закончил, - твердо сказал Эдик, и я на секунду заткнулась. - Твоя очаровательная, чисто русская непосредственность здесь может быть неверно понята.

Я залпом допила стакан, стукнула им по столу и автоматически перешла на наш великий и могучий:

- Но я же попросила у этой стервы всего лишь щепотку соли, едрена мать!!! Совесть у нее есть?!

- Каждый народ имеет свои национальные особенности, - тоже по-русски мягко попытался сказать Эдик, но меня уже было не остановить. А может быть, я была слегка поддавши…

- Вот это верно! Вот это верно!.. Мать вашу с вашими национальными особенностями!.. В Ленинграде мне и в голову бы не пришло - удобно или неудобно попросить у соседки щепотку соли или кусок хлеба! Или перехватить пятерку до получки!.. В гробу и в белых тапочках я имела в виду такие национальные особенности, когда все вокруг улыбаются, а сами прикидывают - куда бы пнуть побольнее!

- Не сердись, моя дорогая, - тихо сказал Эдик и убрал со стола бутылку с джином. - Не расстраивайся.

Ночью в спальне мы лежали каждый под своим одеялом. Эдик читал. Я смотрела в потолок. Рядом со мной посапывала Фрося.