Михаил Чулаки - У Пяти углов

Вольт и сам не рад был происшествию. И все-таки, глядя на испуганного заведующего, чуть не рассмеялся:

— Да что вы, Павел Георгиевич! Уезжай не уезжай, все равно известно, кто стоит слева от ее «пежо»!

Как-то совестно было оправдываться по-школьному: «Это не я, это Крамер!» Но Верная Кариатида постаралась за Вольта:

— Это Александр Владимирович как размахнется дверью, как стукнет! Вольт Платоныч так не размахивается!

Что-то трогательное есть в отсутствии чувства юмора. И прочное. Где юмор, там уже нет полной преданности.

— Все равно уезжайте! Известно — одно, а на месте происшествия — другое!

Почтенный заведующий лабораторией — и советует сбежать! Тоже способ, чисто школьный.

— Да что вы, Павел Георгиевич, я же не мальчик!

Гость смотрел на происходящее с любопытством и, кажется, комментировал:

…весь бок своему «мерседесу» расцарапал, представляете?

Вот только не удалось расслышать — кто?

— Ну, если не хотите уехать, Вольт Платоныч, тогда отвечайте сами! Чтобы не пятно на лабораторию! Надо доказать, что вы трезвый, чтобы не говорили, что все у нас перепились! Да-да, документально! Чтобы экспертиза! Тут рядом ГАИ, на профессора Попова.

Совсем спятил от страха!

— Да что вы, Павел Георгиевич, по такому случаю — ГАИ!

— Ничего, я тоже немного знаю порядки! Всякое повреждение машины — дорожно-транспортное происшествие. А на всякое происшествие — акт!

— Дверь же открывал Александр Владимирович! — напомнила Кариатида.

— А за рулем Вольт Платоныч! Он за все отвечает! Поэтому экспертиза на него должна быть!

Какая-то схоластика.

И все страсти оттого, что машина Поливановой. Чья бы другая — посмеялись бы и только.

— Я не советую Вольту Платонычу на экспертизу, — вдруг вмешалась Красотка Инна. — Он ведь ел мое желе? Ел. А оно у меня коньячное. Чистый коньяк в желатине. Так что Раппопорт может показать.

Вот оно что! Вот почему вязкость мыслей!

— Ну, сколько он там принял! — отмахнулся было Хорунжий.

— Рюмки три верных, в пересчете на жидкость. Желе ему понравилось, я видела. Для Раппопорта достаточно.

И тут всю свою преданность высказала Верная Кариатида!

— Да что ж ты сделала! Чего ж не предупредила! Человек же за рулем! А если б не случилось, он бы и не знал, сел бы да поехал?! А после убился бы?! Или под суд, если бы задавил кого?! Да это все равно как подсыпать отраву! Такие вертихвостки всегда подлые!

— Завидуешь, Кариатидушка?

Не стукнула бы Кариатида Красотку своей мощной рукой!

Вольт встал перед Кариатидой, загораживая Красотку.

— Ну-ну, Лена, ладно. И хватит базарить. От Поливановой я убегать не буду, и что Крамер дверью размахивал — тоже рассказывать не буду, так что никто не узнает, что в рабочее время и на рабочем месте. Об зтом не волнуйтесь, Павел Георгиевич. Я помял случайно — и точка. Будем считать, что я трезвый — без экспертизы.

— Да вы-то всегда трезвый, Вольт Платоныч, — со всем возможным ехидством подтвердила Красотка Инна.

И Кариатиды не боится!

Вольт пошарил по карманам — подходящей бумажки не находилось. Он посмотрел на присутствующих и обратился к гостю:

— У вас не найдется на чем написать записку?

— Конечно! Пожалуйста!

Видно было, что сцена доставила ему полное удовольствие.

Все-таки Вольт следил за собой, чтобы писать четко и разборчиво — хоть и три всего рюмки в пересчете на жидкий продукт, а все-таки может сказаться на почерке, тем более, что пьет Вольт редко. Тренировки нет.

Уважаемся Ингрида Игоревна! Очень сожалею, возмещу.

В. Комаровский.

Записку он сунул под «дворник». Это такое щегольство у Поливановой: все снимают «дворники» на стоянке, а она — нет. Прзвда, они только и подходят к ее «пежо». Хорунжий прочитал записку и снова забеспокоился:

— Да разве так пишут заместителю директора?! Будто своей приятельнице!

— А чем плохо, Павел Георгиевич? Почтительности мало?..

А Саша Крамер во время всех этих прений безмятежно восседал на переднем сиденье Стефы. Как-то даже слишком возвышался. Вольт сообразил, что не убрал с сиденья Надину подушку, потому Крамер и возвышается, но решил его сейчас не тревожить.

Вольт обошел Стефу, ступил на подножку.

Ну все, разъезжаемся и расходимся. Крамера я довезу, именинничка нашего, так что не волнуйтесь, Павел Георгиевич.

— Что вы, Вольт Платоныч, как же вы за руль?! Вам нельзя! Давайте я найду такси!

Преданность Кариатиды, конечно, полезна, но чрезмерная преданность все же навязчива.