Женя Крейн - Не исчезай

Красивая, умная N не могла знать, что уже знакома с нелепой женщиной, тщетно пытавшейся купить жакетик в модном магазине и никогда не игравшей в покер.

N (назовем ее Ниной) бродила по пустынному торговому центру. Социальные работницы тоже разбрелись по плазе – парами, стайками. N старательно отслеживала их передвижения, пытаясь выстроить в голове их замысловатые маршруты: сначала магазин больших размеров, затем товары для дома. Удивилась, встретив группу соцработниц в «Энн Тейлор».

– Какой сюжет подобрать к ним? – думала N. – Зачем тратят они свою жизнь, пытаясь спасти чужие жизни, обреченные?

Она перебирала слова: заезженные, замурзанные. Маховики бюрократии. Суетливые воробьи, расклевывающие по крохам запутанную, непомерно разросшуюся социальную систему… Раз-рос-шуюся… Рас-плывшиеся соц-работницы. Раз-росшаяся сис-тема…

На спиральной стойке, выставленной посреди зала, висели вперемежку юбки, кофточки, жакеты, платья, купальные костюмы, шорты, бермуды, спортивные штаны, майки. Женщины перебирали летние вещицы, щупали тонкий материал, тянули лайкру, разглядывая ценники с цифрами, перечеркнутыми красными, зелеными, синими маркерами. Возводили глаза к потолку, подсчитывая проценты скидки. Переговаривались, тянули одежки за вешалки на свет, поворачивали их так и сяк, показывали друг другу, перешептывались, пожимали плечами.

Одна, громкоголосая блондинка, неожиданно повернулась к N, приложив к ее стройному крепкому телу платьице цвета неспелой малины с глубоким треугольным вырезом. Смотрела прищурившись. Платье качалось, ухваченное крепкими пальцами с накладным французским маникюром, но руки подрагивали.

«Паркинсон или скрытый алкоголизм», – подумала N, дружески улыбнувшись в лицо, огрубевшее от времени, табака или солнца.

– У моей дочери твой размер, – сообщила блондинка хриплым голосом.

N кивнула, а затем завела с ней интересную беседу о детях. Она была мастерица, эта N, общаться с незнакомыми людьми, умело выспрашивала, собирая в своей хитро устроенной голове массу полезной информации, запоминая имена, детали, необычные истории, слова, словечки.

Чем знаменит Нью-Гемпшир?

Нью-Гемпшир славится гранитом, строевым лесом, омарами, кленовым сиропом. В этом же штате, в Конкорде, родился Франклин Пирс, 14-й президент США. Почти треть своей жизни здесь провел поэт Роберт Фрост. Четвертый сборник стихов (Пулицеровская премия) Фрост так и назвал: «Нью-Гемпшир».

Поэзия подобна вышиванию по канве, так думала писательница L и вспоминала удачливого аспиранта по имени Хантер. Неужели можно так внезапно изменить свою судьбу? И чем! Поэзией… Поэзия – это зарифмованная молитва. Странная поэзия Фроста не желала вписываться в унаследованный от родителей поэтический ряд романтических представлений писательницы L. «Поэзия – это воспроизведения тональности разговорного языка», [10]– утверждал самый американский из всех американских поэтов. Роберт Фрост, певец Новой Англии, срифмовал американскую культуру с потоком, берущим начало у иных берегов: глубокие воды мистицизма, омывающие устойчивую основу общества здравомыслящих янки.

Писательница N, в свою очередь, с недоверием относилась к поэзии. Подобно писательнице L, она тоже сочиняла роман. Реалистка, она стремилась к прозе. Поэзия – изящная музыка слова – не привлекала ее. Проза – пространство, раздвигающее слова. Замысел, сюжет, хитроумные приемы пера.

«Иногда у меня возникают сомнения в словах в целом, [11]– писал Фрост в 1923 году, – и я спрашиваю себя: каково их место? Нет ничего хуже слов, если они ничего не делают, не способствуют чему-либо, если не измеряются поступками, как ультиматум или боевой клич…Вот мое определение поэзии (если бы мне пришлось его давать): слова, которые становятся поступками…По мне, роль искусства в реальной жизни – это очищение; оно раздевает жизнь, обдирая ее до голой формы».

Писательница N слыла формалисткой. Ее отталкивала голая, неприкрашенная жизнь, лишенная стиля, проза без четкости формы, и ей не нравились писатели, пытающиеся рассказать внятную историю. Реальность была всего лишь символом внутренней структуры. Проза – структурой, превращенной в искусство. Писательница N не верила словам. Недоверчивая, порой предвзятая, она втайне жаждала любви. Стремилась отдаться комфорту, устроиться под уютным крылом богатого любовника, мужа, отца. Была согласна также на любовницу, подругу с большим банковским счетом.