Цви Прейгерзон - Бремя имени

Спустя некоторое время Рохеле превратилась в хорошенькую барышню, что заставило местных сватов пошевелить мозгами и подсуетиться. Воображение женихов и сватов распалялось еще и тем немаловажным обстоятельством, что отец девушки был изрядно богат. Но он равнодушно и даже пренебрежительно относился к тому повышенному вниманию, которое проявляли к его дочери, ибо давно решил выдать дочку за Нахманке, сына своего близкого друга, проживавшего в Кременчуге.

Это был тихий застенчивый юноша. Ему с первого взгляда понравилась красивая, но глухая невеста, хотя, надо сказать, что сам он на девушку не произвел ровно никакого впечатления. А все оттого, что Рохеле, начитавшись Дюма, все больше грезила о королях и графах, об их возлюбленных-принцессах, заточенных в темницы, где они с замиранием сердца ожидали своих рыцарей-избавителей. В представлении Рохеле жених должен был выглядеть несколько иначе, и уж во всяком случае не так, как выглядел этот потевший и красневший от волнения щуплый паренек. Девушке казалось, что жених непременно должен носить усы и скакать на коне. А бедняжка Нахманке даже отдаленно не походил на рыцаря, да еще сидящего на лошади… Словом, настоящая жизнь была ой как далека от девушки и выдуманного ею мира! Ее мудрый и понятливый отец все прекрасно понимал и не торопил дочку.

В их доме было шесть просторных комнат. Отец, уезжавший по делам, возвращался обычно с пятницы на субботу. Остальные дни в доме оставались только женщины — Рохеле, мать, бабушка и служанка Кайла. Это был тихий и спокойный дом с установившимся издавна порядком. Здесь даже внешняя суета не досаждала девушке, и она, устроившись по обыкновению у окна в кресле с книгой, погружалась в жизнь своих любимых героев…

В доме часто бывали гости, — отец любил звать к себе хасидов и слушать их песни. Рохеле не слышала их песен, но зато она видела, как они поют! В душу закрадывалась безотчетная тревога, и она вставала из-за стола. Отец просил ее: «Не уходи, дочка!» Но Рохеле качала головой и шла к себе…

В последнее время мать часто болела. Она уже давно жаловалась на печень, и еще тогда кто-то решил, что лучшее лекарство для нее — это куриный бульон. После этого прошло немало времени, многое изменилось в жизни и семье, забылись старые привычки, появились новые, и только бульон казался вечным и по-прежнему подавался каждый божий день. Впрочем, бульон, конечно, был вкусен и полезен, но еще благотворнее на здоровье матери действовало то, что всеми домашними делами в доме заправляла боевитая и полная сил бабушка Витель. А бабушке, в свою очередь, помогала двужильная служанка Кайла.

Но вернемся-ка лучше к завязке романа между Рохеле и Нахманке, — романа, который, как ему и полагается, завершится свадьбой. Итак, мы уже сообщили вам, что первые смотрины Нахманке не произвели на девушку должного впечатления. После этого она его долго не видела.

И вот однажды отец привез его из Кременчуга на праздник Шавуот [62] Шавуот (букв. «недели», в русской традиции — Пятидесятница) — второй из паломнических праздников, отмечавших день Откровения на горе Синай и провозглашения Богом Десяти заповедей. Праздник в Эрец-Исраэль 6 сивана, а в диаспоре — 6 и 7-го (2-я половина мая или 1-я половина июня). , самый любимый праздник Рохеле. В тот день за столом собрались гости, пришедшие к ним после молитвы в синагоге. Нахманке бросал исподлобья робкие взгляды на Рохеле. Пригубив немного вина, он, неожиданно осмелев, подошел к ней. Они вышли в сад и сели на скамейку. Стоял теплый месяц июнь. Он ее что-то спросил, но она, не поняв, подняла на него внимательные глаза.

— Расскажи мне про свой город, — попросила она. Он догадался, что ему следовало произносить слова четко, чтобы Рохеле могла видеть движение его губ. Хотя поначалу это стесняло его.

После праздников семья переехала на дачу в сосновый бор, недалеко от Пашутовки. Отец Рохеле настоял на том, чтобы юноша гостил у них несколько дней. В эту дачную местность по воскресеньям съезжались клейзмеры [63] Клейзмер — народный еврейский музыкант (ивр.). , молодежь из Пашутовки. Оркестр играл вальсы, краковяк, мелодичные еврейские песни, рыдала скрипка известного в тех краях Иделя. А Рохеле и Нахманке, взявшись за руки, гуляли, гуляли и говорили За это время они успели сблизиться и подружиться. Бабушке Витель нравился этот застенчивый юноша, и она щедро угощала его клубникой со сливками.

Шло время, молодым уже исполнилось по двадцать лет. Пришла пора подумать о свадьбе. Тем более, что Рохеле уже перестала смотреть на мир через розовые очки. Теперь она с интересом читала Шолом-Алейхема и Бальзака. Мало-помалу расстояние между рыцарем и стеснительным Нахманке стало сокращаться.