Ирина Лобановская - Жена из России

В раннем детстве Маня еще очень любила играть в "болтушки": она раскладывала своих кукол на диване и начинала им рассказывать придуманную ею сказку или "выводила" их на сцену, на ходу сочиняя незамысловатую пьесу. Истории менялись. Маша росла неистощимой на выдумки. Родителей и бабушку эти игры вполне устраивали: ребенок занимал себя сам и никому в доме не мешал.

Была еще бабушка Маня с роскошной огромной косой, мама отца, в честь которой, видимо, Машку и назвали, хотя в семье никто никогда не говорил об этом. Вторую бабушку Маня не любила и даже побаивалась: она часто строго заявляла о том, что нужно учиться, а мальчики Машу интересовать не должны. Тогда еще Маня ни о каких мальчиках даже не помышляла и удивлялась про себя.

Но поездки к бабе Мане на Ордынку, откуда обычно поздно вечером возвращались на такси — роскошь для семьи редкостная — радовали Машку необычайно. Особенно предвкушение такси.

— Обратно на машине поедем? — спрашивала она заранее, собираясь к бабушке.

И ликовала, услышав утвердительный ответ.

Бабушка Маня жила тоже в коммуналке, но в небольшой, вдвоем с дочкой, старшей сестрой отца, странной, полусумасшедшей Лизой. Говорили, что она стала такой после неудачной операции: удаляли аденоиды и что-то там повредили, видимо, задели нерв.

Лиза обожала единственную племянницу, закармливала ее домашними пирожками бабыманиного изготовления и рассказывала про свою работу на чулочно-носочной фабрике. Маша слушала из вежливости очень внимательно, ничего не понимала, уставала и начинала клевать носом.

Еще Маня любила поезда.

Поджидая светлыми летними бесконечными вечерами мать возле платформы, куда Маше категорически запретили подниматься, чтобы не пересекать рельсы, она усаживалась на край придорожной канавы среди пыльно-серых от железнодорожной гари кустов и деревьев, и смотрела на поезда. Ей нравился их ни с чем не сравнимый запах, их пронзительно-свистящие пугающие гудки, ветер, вырывающийся мощной тугой волной из-под колес и с размаха бьющий Мане в лицо. Из окон на Маню смотрели чьи-то незнакомые глаза, иногда чья-то рука, чаще детская, приветственно и дружелюбно махала Машке. Хотелось сесть в первый попавшийся поезд, не поинтересовавшись даже, куда он отправляется, и ехать долго-долго, без цели, без смысла, без друзей и родителей. А потом тоже совершенно неожиданно, просто по наитию, сойти на каком-нибудь далеком, полуразвалившемся, пустом перроне, и остановиться, не зная, куда идти, к кому обратиться и зачем вообще она оказалась здесь…

Впоследствии выяснилось, что ее детское желание разделяли многие поэты-песенники.

Маше почему-то очень хотелось увидеть летнюю Москву, но родители упрямо увозили ее на дачу в конце мая и возвращали обратно в последних числах августа.

— В квартире грязно, полно соседей, я брезгую туалетом и ванной, — говорила мать. — Хотя бы летом отдохнуть от этой помойки!

Инна Иванна долго не разрешала дочке пользоваться туалетом, и Маша возненавидела свой горшок.

— Мама, а какая Москва летом? — часто спрашивала Маня.

— Да никакая, — пожимала плечами мать. — Обыкновенная! Такая же, как весной и осенью. Только очень жаркая и пыльная.

Но Машка ей не верила. Ей казалось, что именно летом в городе происходят настоящие чудеса, когда она сидит на даче и ничего не знает и не видит. Неслучайно потом она провела целое лето вместе с Сашей…

Впервые Маня отправилась с родителями на юг в одиннадцать лет. Она ждала этого дня, с трудом представляя и воображая этот замечательный, таинственный вагон, купе, полки… Она нарисовала себе всю долгожданную поездку от начала до конца.

— А как ты там будешь раздеваться перед сном? — спросила Элечка, придвинув к подруге круглые добрые, блекло-защитные глаза. — Ведь там может четвертым оказаться мужчина или парень…

Маня смутилась. Почему у Элечки глаза навыкате? Очень некрасиво. Это ее портит куда больше, чем следы от ожогов. Впечатления и радость от поездки были испорчены напрочь. Но, кажется, эльфик именно этого и добивался…

— Мама, посмотри, тебе нравится этот мальчик?

Инна Иванна лениво выглянула из-под тента и нехотя посмотрела в ту сторону, куда культурная и воспитанная бабушкой дочь указывала подбородком.

— Это тебе он нравится, — резонно заметила Инна Иванна. — Мальчик как мальчик… В общем, ничего… Довольно интеллигентный. Но уж очень толстая мамаша. Иди искупайся. Но не торчи долго в воде!