Елена Мошко - Павлины в моем саду

Не знаю, откуда у меня взялись силы жить дальше. Наконец-то я нашла время, чтобы привести свои дела в порядок. Мой фиктивный брак, давший гражданство моему двоюродному брату, был беспрепятственно расторгнут. Формальная свобода. Опоздавшая и неверная. Кому теперь она была нужна?

Работа – дом. Дом – работа. Я, как заведенная, двигалась с утра до вечера, решая ежедневно одну и ту же головоломку: как вернуть в свою жизнь Василия?

Не искать его… я не могла. Я не могла отказаться от встречи с ним даже по приказу. Он был болен и болен серьезно. Иначе отец не увез бы его за границу.

К моему огорчению, всё говорило об этом. Они действительно уехали. В спешке, без каких-либо объяснений, второпях. Квартира, в которой Василий был прописан с сестрой, в начале лета была сдана через агентство какой-то семье. Мобильный телефон давно уже не отвечал. В деканате института разводили руками, аргументируя отсутствие студента только тем, что так бездарно пропускают лекции все старшекурсники. Валюшкины документы из школы не забирались, и никто из учителей не знал, почему она не ходит на занятия.

Я уже отчаялась, когда поняла, что мне нужно искать не Валентину, и, увы, не Василия.

Мне нужно было встретиться с человеком, который знал, как найти его отца.

– Алло, добрый день! – мой голос дрогнул.

– Приемная начальника речпорта. Здравствуйте!

– Девушка, извините за беспокойство. Мне нужно найти одного человека. На теплоходе у Вас как-то выступал артист с попугаем.

– Я поняла, кого вы имеете в виду. Это Володя Акиншин. Но – он боцман.

– Простите, я не знала. Тем не менее…

– Вам повезло, он рядом… Володя, тебя!.. Передаю трубку.

– …

– Добрый день. Вы – Володя?

– Так точно. Приветствую вас…

– Меня зовут Марина.

– Я Вас знаю?

– Мы незнакомы, но мне нужно встретиться с Вами.

– Когда?

– Когда Вам будет удобно. При встрече я все объясню.

– Сегодня вечером. В яхт-клубе. Вас устроит?

– Да, вполне.

– Записывайте адрес…

Попугай в клетке с неподкупным интересом наблюдал за происходящим, рассматривая, как его хозяин что-то перебирает на столе. Володя доделывал макет парусника, выполняя почти ювелирную работу. Он старательно подклеивал к макету какие-то мелкие детали. Бросив на меня беглый взгляд, он кивнул мне:

– Заходите. Это Вы хотели со мной встретиться? – спросил он, и тут же добавил. – Я Вас узнал. Вы были с тем парнем, которому достался тот выигрыш.

– Спасибо, что помните.

– Такое не забывается. Чем могу быть полезен?

– Помогите мне, пожалуйста.

– Только не говорите, что вы потеряли деньги.

– Нет. Хуже. Я потеряла своего парня.

– Причем здесь я?

– Мне нужно найти господина, который передал Вам тогда на теплоходе доллары для лотереи.

Мой собеседник повернулся ко мне спиной:

– Это невозможно.

– Почему?

– Этот господин уехал.

– Я знаю. Но я также знаю, что щедрый спонсор увез с собой моего друга.

– Какое отношение к нему имеет ваш друг?

– Он его сын. Владимир оглянулся:

– Вот как. Значит, Вы даже не подозреваете, кто его отец?

– К сожалению, нет.

– Тогда Вы сами не понимаете, что желаете невозможного.

– Вы так считаете, почему?

Владимир мне не ответил. По его лицу скользнула ироничная улыбка.

Я отошла к окну и, не оборачиваясь, отрезала:

– Раньше когда я была юной, желаемое мне казалось невозможным и недосягаемым. Но теперь все иначе. Мне абсолютно неинтересно, кто его отец. Министр культуры или президент. Билл Гейтс или Джекки Чан. Хоть сам Бог или Царь Морской. Мне просто нужно знать. Где. Я. Могу. Найти. Его.

– Вашей уверенности можно только позавидовать. Я развернулась, попросив более настойчиво:

– Помогите мне!

– Марина, человеческие отношения – не спорт. В них нельзя идти напролом и до самого конца, если не хочешь их основательно разрушить.

– А что Вы предлагаете? Замереть? Неважно где и всё равно с кем?

– Зачем же так категорично? Вы же не потерялись. Вас могут найти, если это потребуется. Значит – терпение. И еще раз терпение. Есть такое ключевое слово.

– Но оно не должно приравниваться к равнодушию. Этому сейчас равносильно мое бездействие.

– Вы, значит, хотите действовать?

– Да. Но, по-вашему, я не могу быть даже выслушанной. Так?

– Я этого не говорил.

– Но Вы так думали или подразумевали это. Вы в чем-то сомневаетесь. Или считаете меня недостойной. Если так – не пускайте меня больше к себе на порог, даже если я на коленях буду умолять Вас о помощи. Стойте на своем до конца!