Елена Катишонок - Против часовой стрелки

Тоня с детьми вернулись уже затемно. Естественно, было не до Мурки. В доме началась, как всегда в подобных случаях, суета, которая одна только может заполнить образовавшуюся пустоту, ибо если этого не сделать, то надо всем вот так же, как Федор Федорович: ничком.

А потом, после похорон, когда Тоня вошла в пустую — ох, какую пустую! — спальню, единственным лекарством оказалось самое бессмысленное действо: разложить все по местам. Галстук — к галстукам, на дверцу шкафа; подушка съехала — взбить и положить, как всегда лежала; из-под кровати выглядывает рукав вязаного пуловера: как уронил, так и лежит. Нагнулась поднять — и отпрянула с криком.

Кошка, уже окоченевшая.

Потом, позже, нарыдавшись и оглушив себя валерьянкой, вспомнила и нетронутую сметану, и чистый песок в ящике. Вспомнила и поняла со стыдом, что единственный человек, который бы этим обеспокоился, никогда уже этого не сделает.

И сейчас, ни к селу ни к городу, вспомнила Мурку. Провела по щеке ладонью совсем Фединым жестом и сказала укоризненно:

— Ира, забери мамино… ты знаешь. Не тебе, так Лелиньке.

— На кой мне золото, сестра? Не люблю я его. И Лельке не надо. Молодые; сами наживут.

Договорились встретиться в моленной на Вербное воскресенье.

— Что ж Левка со своими никогда не придет постоять? Такая служба… — в который раз спросила Тоня, хотя ответ знала, и сестра ответила, не сомневаясь, что знает:

— Раз Милочка не ходит, так и он перестал. А мальчишки некрещеные…

Сестра не унималась:

— Ты Любимчика с рук не спускала! Нет чтобы в моленну снести для святого крещения; бабка называется… Мои все крещеные!

На этот раз Ирина промолчала: сказано — и сказано. Очень больно саднило в душе то место.

…Когда малыш перестал задыхаться, и только исколотая попка, похожая на помятый абрикос, напоминала о перенесенной пневмонии, бабушка решилась. Дождалась, пока невестка снимет пальто, и безо всяких околичностей, прямо, как и всё, что говорила, предложила мальчика крестить. Милочка растерянно забормотала: вы так много сделали, бабушка, если б не вы…

— Не я, — поправила Ирина, — Господа благодарите: Он спас.

Невестка вспыхнула и ответила с неожиданной резкостью:

— Как знаете. Я человек неверующий, Лева тоже; никуда ребенка не понесем. Если хотите, крестите сами, только так, чтобы я ничего не знала.

Бабушка покачала головой:

— Я не ворую дýши.

Любимчик, как и его старший брат, остался некрещеным. Можно было, конечно, напомнить, что сами крещеные; что ж детей-то… Да мало ли что можно было сказать!

Зачем?

Разумеется, Тоне эта история была известна. Она тогда рвалась в бой: да разве так надо было! Вот я давай скажу…

Дай спокой, ответила сестра; разве можно младенца тайком или силком в купель окунать?..

— Я и тесто пасхальное ставить не буду, — слукавила Ирина, глядя прямо в глубоко запавшие глаза сестры, — силы нету.

— «Силы нету…», — передразнила та, — Лельке скажешь, она сделает. — Помолчала, передохнула и добавила тише: — А мне Таточка обещала испечь, я сама-то… — И развела руками.

После таких слов — и такого голоса — встать и уйти нельзя.

— Изюм есть, сдоба есть, — вспоминая, Ирина медленно загибала пальцы, — кардамон… кардамон остался с прошлого года, я его только в пасхи и кладу; а чего-то нет, только вспомнить не могу…

— Ну! — строго оживилась Тоня. — Поздновато спохватываешься. Пасха на носу, а ты еще не знаешь, из чего печь!

И снова потек странный разговор о приятном и привычном, что не имело ни малейшего отношения к мыслям; беседа, подобная вязанию, где все решает память пальцев и нет необходимости задумываться о следующей петле, потому что пальцы сами сделали все, что нужно, узор не нарушен, и можно изящным мушкетерским движением выдернуть блестящую спицу, чтобы начать следующий ряд:

— Боюсь, дрожжей не достанем. Самое главное, чтобы дрожжи были свежие.

— Я в нашей бакалее беру. Мне кассирша знакомая оставляет, — внушительно сказала Тоня, — могу тебе взять. Сама знаешь, в последние дни такая суматоха начнется, что все будут бегать, как кошки на пожаре. Ни за какие деньги дрожжей не сыщешь.

Сестра согласилась: по знакомству так по знакомству, решив про себя, что надо самим достать обязательно. Иными словами, вязание продолжалось.

— Яйца достала? — всполошилась Тоня.

— А как же! — Ира даже не старалась скрыть гордости, — яйца Леля вчера принесла. — И тут же поникла: — Вот миндаля нет. На базаре ходила-ходила — не нашла.