Нагиб Махфуз - Шахразада. Рассказы

— Всему есть предел.

Я все еще жил в прекрасном настоящем, а ее мысли уже были направлены в будущее.

— После получения должности ты должен скопить 100 фунтов, — объясняла она, — и тогда все кончится благополучно.

— Зачем? Отец никогда не будет скупиться!

— Твой отец всего лишь чиновник, каким был и мой!

— Он больше, чем это… — улыбался я, совершенно уверенный в своем будущем.

История нашей любви была известна всей улице. Али Юсуф подшучивал надо мной, родители желали удачи, и если бы не опасения за судьбу Фикрии и Зейнаб, то их радость была бы вдвое большей. Но что поделаешь?..

…Сегодня Хамада ат-Тартуши играл со мной в нарды, ставкой была чашка кофе. Я выиграл и получил причитающееся, но радостное возбуждение исчезло, не успев и появиться. Теперь мы смотрели на площадь Армии, освещенную высокими и яркими фонарями. Женщины, мужчины, дети — сколько их! Гул разговоров и перебранок, криков и пения. История цивилизации, представленная в средствах передвижения — от ручных тележек и повозок до автобусов и трамваев.

— Город… — протянул Хамада и стал развивать эту тему, жалуясь и сердясь на весь белый свет. Наконец ему надоело мое молчание, и он бросил:

— Тебя же ничто не волнует…

Я насмешливо возразил:

— С меня хватит и своих проблем.

— Но ты же наблюдал воочию столько эпох, событий, войн и людей…

— Ну и что?!

— Да-а, тебя ничто не волнует, кроме себя самого.

— Конечно, ведь я самый несчастный человек в этом городе.

— Ты же интеллигентный человек!

— Плевать!

Он громко засмеялся и предложил:

— Начни новую жизнь.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты в совершенстве владеешь английским языком, изучал специальность администратора и секретаря на вечерних курсах, то есть тебе ничто не мешает просто взять и начать все с начала.

— Но мне же нужно отдохнуть…

— Боюсь, что ты привыкнешь к праздности.

— Не бойся за меня.

Объявлений о свободных должностях много, и жалованье там, как я слышал, большое. Впрочем, его все равно не хватит, чтобы изменить мою жизнь. Вот если бы мне удалось собрать необходимую сумму, чтобы перебраться в новую квартиру в новом районе, а к моему скудному рациону добавить горячую пищу!

И я закончил:

— Терпение — ключ к радости.

— Ты должен держать марку отставников, — засмеялся

Хамада.

Наделенный здоровьем, я был лишен возможности пользоваться его плодами, однако мне следует славить Аллаха и благодарить за его милость безо всяких оговорок. Господь знает о моих долгих лишениях и одиночестве, а ведь он — Милостивый и Милосердный…

— Будь моя вера глубже, я и сам был бы счастливей.

— Человек может быть либо верующим, либо неверующим — третьего не дано.

— Да не будь ты прямым, как палка, — сердито возразил я.

— Не признаю веру интеллигентов, — отрезал Хамада и громко засмеялся.

Я оставил его в покое. Пусть он изливает свое недовольство направо и налево, а после спит без задних ног, но при этом он — все, что у меня осталось в это пыльно-серое время. Где друзья мои? Где любимая моя?..

…Из своей комнаты я однажды услышал, как мать говорила матери Рабибы или Бусейны:

— Не следует связывать Халима, пока он не кончит учиться.

Здоровая логика, но она привела меня в ярость. Слава богу, что эти слова не были обращены к матери моей любимой!

Еще до этого Малика спросила меня:

— Когда мы объявим о нашей помолвке?

— Дома не согласятся на это, пока я не кончу учиться, — ответил я.

Она не стала спорить, а ее матери пришлось смириться с этим решением. Бусейна, Рабиба и Биса вышли замуж за время моей учебы в университете. Не могу сказать, что прощание с каждой невестой никак не взволновало меня, но это чувство было мимолетным и слабым, не оставившим и следа. Брак крепче любви, и очарование его сильнее и долговечнее, и вскоре развеялись сны моего розового детства, подобно благоуханию, оставляемому за собой быстро прошедшей женщиной. Но я никогда не забуду этих слов Малики:

— Даже если бы ко мне пришел эмир, то я отказала бы ему. Для меня нет никого, кроме тебя…

Она стояла передо мной такая искренняя, твердая, сильнее любой истины на свете. Это была настоящая, великая любовь. Но увы!

А любовь победила, и этот день никогда не изгладится в моей памяти. Из окна своего дома Малика увидела, как мы с Бусейной обменивались знаками. В тот же день она пришла к нам домой вместе со своей матерью и сразу же постучалась в мою комнату.