Нагиб Махфуз - Шахразада. Рассказы

Хайдар был вынужден отложить на некоторое время подробности сообщения об анализе крови:

— Случилось что, не дай бог?

Сакар рассказал ему о состоянии жены, на что Хайдар ответил:

— Молись богу, чтобы все обошлось. Может быть, еще и не нужна будет операция. Но скажи мне, что ты знаешь о лейкоцитах? Что бывает, если они намного превышают норму?

— Я не знаю, но, во всяком случае, сейчас медицина очень продвинулась. И намного больше, чем ты думаешь. Но знаешь, это я во всем виноват.

— Ты?!

— Да, мне надо было предпринять меры предосторожности, чтобы она ни в коем случае не забеременела.

Хайдар возмущенно покачал головой. Он сделал вид, что внимательно слушает Сакара, однако не промолвил в ответ ни слова.

— Когда это случилось, — продолжал Сакар, — мне надо было любой ценой вызвать выкидыш. А теперь вот они — результаты легкомыслия.

Хайдар забормотал что-то, озираясь по сторонам оторопелым, блуждающим взглядом:

— О мир! Так значит, я миллионер, если мой капитал измерять количеством лейкоцитов!

— Скажи, ты представляешь, что значит кесарево сечение? Это когда разрезают живот!

— Аллах милостив к рабам своим. А ты представляешь, что о моей болезни врачи ровным счетом ничего не знают. Она, по-моему, приводит их в состояние полной растерянности.

— Не будь пессимистом. Аллах милостив к рабам своим, как ты сам говоришь. Впрочем, разве не подвергается этим пыткам каждая мать, даря миру новорожденного.

Разговор, как видно, утомил обоих, и они замолчали. Каждый смаковал свою печаль в одиночку. Сакар посмотрел на часы, заказал кофе — четвертую чашку с тех пор, как покинул больницу, — и закурил десятую сигарету. Он спрашивал себя о том, что же ждет его сегодня. Ему не хотелось разговаривать со своим другом, тому — тоже. Между ними встала стена. Обращаясь к себе самому, Сакар сказал:

— Не представляю сейчас, как я буду дальше смешить людей.

Хайдар холодно бросил:

— Но тебе так щедро за это платят!

Они не стали обсуждать эту тему, хотя Сакару казалось, что здесь есть о чем поговорить. Он посмотрел на часы и снова спросил себя о том, что ждет его сегодня. Закрыв глаза, он почувствовал, что успокаивается. Только шум и крики, доносившиеся с дороги, мешали ему, раздражали его, чего никогда с ним не было прежде. Теперь он мечтал лишь об одном — ничего не слышать, чтобы все погрузилось в безмолвие…

До отъезда осталось два дня, и, как это бывает при расставании, Александрия казалась особенно красивой. Баракат не знал, когда вновь увидит этот город. Отпуск он обычно проводил в кругу семьи в деревне. Поэтому все то, что раньше наводило уныние и скуку, превратилось в глазах уезжающего в источник грусти и сожаления. Даже его место в кафе «Сиди Габер», к которому он привык за четыре года, в этот вечер было особенно уютным, воскрешая в памяти дни юности. Закурив наргиле, он подумал: «Где еще найдешь такой чудесный табак! В Александрии сам воздух делает его душистым».

Официант принес кофе и с огорчением сказал:

— Мы будем очень скучать без вас.

Баракат благодарно улыбнулся ему. В этот момент в кафе вошла женщина. Она появлялась здесь время от времени, и он прозвал ее «незнакомкой из "Сиди Габер"». Все четыре года он не обращал на нее особого внимания, а с начала лета она вообще не показывалась. Сейчас ее лицо обрамлял розовый платок, а на плечи она накинула шаль, усеянную блестками. Костюм гармонировал с наступающей осенью, с белыми облаками, которые заслонили солнечный диск, рассеивая спокойный, мягкий свет над опустевшими улицами.

Женщина села рядом с греком — хозяином кафе, и они обменялись, как обычно, несколькими фразами. Оба были серьезны, как двое мужчин, разговаривающих о своих делах. Такими их отношения казались всегда. Однажды официант шепнул Баракату на ухо.

— Красивая! Не правда, ли?

Баракат окинул ее взглядом и увидел большие дерзкие глаза, полное лицо. Она держалась уверенно, даже вызывающе. В тот раз он ответил без колебания:

— Такой сорт женщин мне не нравится!

Сегодня же, накануне отъезда, она показалась ему привлекательной, как и всё в городе.

— Я прожил в Александрии четыре года и ни разу не побывал ни в зоологическом саду, ни на греческих и римских развалинах, ни у этой женщины, — сказал он официанту.

— А уж в Асьюте и вовсе ничего такого не найдете, — улыбнулся тот.

В кафе почти никого не было. Лишь двое мужчин играли в нарды. Баракат посмотрел на женщину, и она ответила ему внимательным взглядом.