Жак Шессе - И обонял Господь приятное благоухание

В церковной канцелярии я занимаюсь тем же, чем и в свои семнадцать лет: веду счета, ищу и получаю субсидии для театральной труппы, слежу за графиком встреч нашего футбольного клуба с метким названием «Крист-Руа». Как и сорок лет назад, работы хватает.

Вечера я обычно посвящаю встречам с рекламодательницами, которых мне удается заинтересовать. Дело, как правило, не затягивается. Если эти девушки или дамы дали объявление в газете, значит, они на что-то надеялись. И я готов предоставить им это при условии, что мое обоняние не решит иначе: к дешевым запахам оно беспощадно. Мой нюх ищет чистую, безгрешную, родственную душу, и в этом ему нет равного. Благоухание Евы, ты наполняешь собою райский сад, и ангелы вдыхали тебя, сравнивая с ароматом плодов древа познания.

— Верите ли вы в реликвии? — спросил однажды месье Вайан аббата Нуарэ, когда снова приехал к нам на репетицию «Элоизы», нарушив свой обет не вмешиваться.

— В реликвии? Конечно же верю, — улыбаясь, ответил аббат. — И даже слишком. Но почему такой странный вопрос?

— Сегодня утром мне захотелось покататься, мы проехались по Швейцарии до Фрибурга, это город в готическом стиле и в стиле барокко, ах, там есть иезуитская церковь Святого Канизиуса, принадлежащая теперь коллежу, тоже основанному этим святым. Но не в этом дело. В церкви покоятся мощи святого: это чудовищно. Останки и череп в серебряной раке! Оцепенев, я почти четверть часа простоял перед этой мерзостью. И в то же время розовая церковь, розовый гипс, розовый мрамор, витые колонны, повсюду золото, это производит странное впечатление. Мне до сих пор не по себе. Я оглушен как боксер.

— Старый безбожник, вы же видите, что к вам взывает Господь!

— Ах, оставьте Бога в покое. Просто мне тошно от этой мрачной демонстрации. При чем здесь Бог?.. Это как ваш ужасный крест, терновый венец, гвозди, вся эта кровавая показуха!

— Показуха, если хотите, мой дорогой друг, но позвольте напомнить вам, что реликвии творят чудеса. Вам стоило быть настойчивее и попросить окрестить вас до полудня!

Потом речь зашла о запахах разложившихся, высохших или тщательно мумифицированных трупов, и поскольку месье Вайан негодовал по поводу их нестерпимых запахов, месье Нуарэ напомнил ему, что святые всегда хорошо пахнут. В этот момент юная особа, которая должна была играть Элоизу, вошла в комнату, и месье Вайан застыл, разинув рот и буравя видение ледяным взором.

— Позвольте представить вам Жанну Жоанно́, — любезно произнес аббат Нуарэ. — Жанна будет вашей Элоизой.

Месье Вайан стоял, не проронив ни слова, и мне показалось, что он дрожал всем телом, настолько у него были напряжены мускулы. Он стоял, изогнувшись и запрокинув назад голову, и поскольку он был невысокого роста, его глаза горели на уровне глаз Жанны Жоанно́, как два раскаленных угля, впившихся в юный изумленный взгляд.

— Ну, вот и познакомились, — прервал молчание аббат Нуарэ, почувствовавший, как и все мы, крайнюю неловкость сцены.

С этого момента я тоже стал смотреть на Жанну Жоанно́ другими глазами, настолько сильно я был уверен, что ее встреча с месье Вайаном закончится драмой. И не на театральной сцене.

Мадемуазель Жоанно́ была тоненькой брюнеткой с сияющими зелеными глазами, с тонким лицом и довольно длинным носом, который, казалось, подрагивал, улавливая окружавшие его волны запахов.

От Жанны исходил очень тонкий аромат, наверное, легкая испарина от волнения, шедшая от подмышек и узких, четко очерченных плеч. Не худая, но нервная, что еще больше выдавало сжигавший ее огонь.

Но что было особенно странно, что оставалось загадкой для большинства людей, которые встречались с ней в приходе, где она занималась различными делами, так это то, что у такой пылкой девушки не было ни любовника, ни жениха, ни близкого или дальнего поклонника, как будто чрезмерная красота, которой наградило ее небо, сразу же обескураживала желающих обольстить ее. Так в провинции и в горах остаются одинокими слишком красивые девушки, которым страшная молва слишком рано приписывает неприступность!

Надо думать, что в тот день Жанна Жоанно́ не показалась неприступной месье Вайану, холодно смотревшему на нее. Но между ними ничего не было. «Любовь, — писал мой учитель, — это то, что происходит между двумя любящими друг друга людьми». Следовательно, любви между Жанной Жоанно́ и месье Вайаном не было. Единственная их встреча, во время которой вспыхнуло что-то, одновременно похожее на вызов, признание и прощание, произошла в церковной канцелярии, в субботу после полудня в ноябре 1960 года, до репетиции «Элоизы».