Александр Чудаков - Ложится мгла на старые ступени [Дополненное издание]

19 апреля. Сегодня [после месячного перерыва] решил возобновить писание дневника. Долго думал над целями его. У меня нет потребности «излить свою душу», «довериться единственному другу» и т. д. Нужен он потому, что сейчас я переживаю наиболее интересное время моей жизни, и не оставить в этот период никаких записей — глупо. Это ведь чрезвычайно интересно потом будет узнать, вспомнить, чем жил молодой человек эпохи 50-х годов. Здесь будет все важное, что волнует мой ум и сердце. Хоть это и будет отнимать у меня довольно много драгоценного времени — ну и что ж!

…Вчера появились деньги. Последнюю неделю жизнь вёл поистине собачью — «сшибая» по тройке, по пятёрке у кого только можно… Скверно такое полуголодное существование!

Теперь я понимаю, почему пролетарии в интеллектуальном отношении отставали от имущих классов — когда нечего есть — не очень-то будешь размышлять! Нельзя сказать, чтобы это поглощало всего меня, но всё-таки вещь очень неприятная.

Да и другие живут не лучше.

…Можно было бы рассчитывать каждую копейку, экономить на всём. Но это — не по мне. Я хочу жить нормальной жизнью, хочу выжать из Москвы все, что она может дать. Я хочу ходить в консерваторию, в театры… Но для всего этого денег, разумеется, не хватает… Вот и приходится временами класть зубы на пустые полки нашего шкафа…

Но всё-таки я многое успел увидеть и узнать. В два года по зрелищным мероприятиям догнать и перегнать москвичей — нелёгкая задача, но можно сказать, что значительная ее часть мною выполнена.

В МХАТ беру входные билеты по 3 р. Смотрю все «программные вещи». <���…>

19 июня . <���…> Сегодняшний поход по букинистам был удачен. Но на Кузнецком буквально из-под носа взяли Мандельштама!.. «Огорченья не снесла»…»

[Позже вставлен инициал — «И.». Речь шла об изданной в 1902 году книге И. Мандельштама ««О характере гоголевского стиля», впоследствии приобретенной. Купить книги О. Мандельштама — в отличие от книг Гумилева — в букинистических в ту пору было невозможно].

4–14 июля. Я дома. Увидел родителей, Наташку… Дед все такой же, в мягкой шляпе и похож на Мичурина. Огород — чудо, из одного корня растет по три вилка капусты. Кукуруза, маки, помидоры. Ни соринки. И в остальном он все тот же — старый скептик. Прочел мне статью из «Комсомольской правды» про создание искусственного солнца над городами, про то, что вскоре растопят льды и обогреют тундру. Хохотал до слез:

— Искусственное солнце!.. А?

Читал мне наизусть из Ветхого завета родословную Иисуса и всех святых.

У родителей — каторжный труд. Папа по 14–16 часов в день.

А я здесь на даровых хлебах в Москве… <���…>

5 июня . Узнал, что умер Кажека, веселый пьяница-стекольщик, старик, которого за последние 30 лет здесь никто не видел трезвым.

15/V-78 . Всем очевидно, что «Евгения Онегина» восьмиклассникам читать рано. Но что делать? Все-таки читать, ибо стихи — это столько же литература, сколько и язык, а язык надо воспринимать как можно раньше.

«Белеет парус одинокий» — это уже не поэтический образ — это языковой фразеологизм, вошедший в ткань языка, как другие идиомы. Как и басни — ребенок многое не поймет, но усвоит язык.

17/VII-78. Л. Зорин рассказывал, что Шмальгаузен все лысенковское время просидел у себя на даче, нигде не служа. А кто-то говорил, что числился истопником.

Одни писатели мир только видят (В. Катаев, Ю. Олеша). И в понимании его и отношении к нему они, пассивно зрительно его воспринимая, почти всегда конформисты (те же Катаев и Олеша). Другие писатели прежде всего постигают его суть (Достоевский), и вещное для них второстепенно. Третьи думают, что постичь суть можно только через вещи (Гоголь), четвертые — что от них, как от ядра на ноге, не избавиться (Чехов). И от каждого нельзя требовать мировосприятия другого!

(О писателях, видящих мир). К ним, несомненно, относится и Бунин. Ведь вся его философия — смерть, вечность, скарабеи — очень расхожа, это скорее ощущение этих проблем, чем их философское развитие (как у Толстого, Достоевского, даже у Чехова).

20/VII-78 , Переделкино.

Шел к мостику в гору — в джинсах, легких дырчатых туфлях — резво (как всегда, когда приходится идти в гору, — так и подмывает на полубег). Навстречу пожилая женщина.

— Скажите, который час?

Я ответил и сначала не понял, что в голосе странного, но потом увидел: на глазах слезы. И она — без всяких предисловий и не стыдясь того, что я пойму, зачем она меня остановила: