Александр Пелевин - Калинова яма

Он огляделся по сторонам и вдруг заметил, что из-под кочки на расстоянии вытянутой руки торчит грязно-черная прядь волос.

В этот момент кукушка замолчала.

Гельмут потянулся рукой к пряди, взял ее сперва двумя пальцами — она была скользкой, сальной и холодной. Потянул на себя — не поддавалась.

С трудом он сделал еще пару шагов вперед, схватил волосы в кулак и потащил на себя. Это было трудно: прядь еле-еле поддавалась, вылезая из болота по миллиметру. Она была длиннее, чем казалось.

Когда Гельмут вытянул ее на двадцать сантиметров, схватив уже обеими руками, оказалось, что она становится толще. На волосы налипали комья слизи и останки мертвых насекомых. Он потащил дальше. Прядь превращалась в сплошной ком из волос, грязи, перегнившей травы, тины, обрывков тряпок и черт знает чего еще. Выглядело это отвратительно — Гельмута едва не стошнило. Тянуть становилось еще труднее.

Пересилив отвращение, он уцепился обеими руками за ком, сделал два шага назад и потащил на себя. Он пытался не особо всматриваться в то, что вытаскивает. Постоянно приходилось давить рвотные позывы. Грязная мерзость скрипела под его руками, сантиметр за сантиметром вылезая из болота — она была все больше и больше.

В субстанцию из волос, грязи, растений и тряпок вплетались размочаленные веревки, на которых висели полусгнившие деревянные фигурки в виде маленьких человечков. Вскоре Гельмут заметил, что ком и сам напоминал человеческую фигуру: сверху было нечто вроде головы, внизу оно расширялось в виде туловища с двумя отростками-руками по бокам, а еще ниже тело было перехвачено черным тряпичным поясом.

Наконец Гельмут почти вытащил эту гадость до конца: размером она была немногим меньше его самого, ног у нее не было, тело заканчивалось чем-то вроде длинного хвоста, от которого в тину уходила крепкая веревка, напоминавшая жилу. Гельмут потянул еще раз — и жила с треском оборвалась. От неожиданности он потерял равновесие и завалился на спину вместе с грязной кучей. Задыхаясь и отплевываясь, Гельмут высвободился, вылез из-под фигуры и попытался вытащить ноги, увязшие в болоте. У него не получилось, он снова завалился на бок. Пытаясь не увязнуть глубже, он вцепился руками в ком из волос, грязи и тряпок и наконец нашел равновесие.

Он полулежал, согнувшись, утонув ногами в болоте и впившись пальцами в отвратительные сальные волосы, перемазанные черной грязью. К горлу подступала тошнота.

— Наконец-то нашел, — раздался вдруг откуда-то сверху знакомый голос.

Гельмут поднял голову и увидел человека, представившегося ему простыней и подушкой. Он стоял на берегу в той же ночной рубашке.

— Когда-то это было живое любящее сердце, полное крови и радости, — продолжил человек. — Оно росло прямо здесь, и на этом месте в те годы был зеленый луг. Но сердце забыли и забросили. Оно осталось лежать здесь и превратилось в то, что ты видишь, а луг превратило в болото.

Гельмут не двигался и молча смотрел на болотное сердце.

— Оно до сих пор живо, — говорил человек. — Оно бьется раз в сутки, каждую ночь. Когда оно расширяется, болото поднимается и затапливает все дома в Черносолье.

— Так значит, именно это случилось ночью?

— Да. Это происходит каждую ночь. Но ты вытащил его из болота и оборвал нерв. Теперь сердце высохнет на солнце и умрет. Вместе с ним пересохнет болото. Но пройдет немного времени — и оно переродится. Здесь, прямо на этом месте из его пересохших останков вырастет новое сердце — снова живое и любящее. И здесь снова будет зеленый луг. Но ты уже не увидишь этого. Ты будешь далеко. В Спящем доме.

Что-то тяжелое и горькое подступило к горлу Гельмута. Он сжал зубы, снова поднял голову и крикнул:

— Как я найду Спящий дом?

— В следующем сне, дружище. В следующем сне. Поспеши туда. Они уже знают, что ты здесь.

С этими словами мужчина развернулся и пошел в лес.

— Стой! Стой, черт бы тебя!.. — Гельмут собрал все силы, ухватился одной рукой за ближайшую кочку, а другой за торчащий сук и попытался вылезти из трясины.

Человек шел, не оборачиваясь.

Гельмуту удалось вытащить одну ногу, затем вторую. Прошагал еще несколько метров по колено в грязи, выбрался к берегу и упал на землю без сил.

Оглянувшись назад, он увидел, что болотное сердце больше не блестит черной грязью на солнце. Оно начинало высыхать.

Ему снова стало невыносимо тоскливо. Он не понимал, почему. Он сжал зубы и зарылся лицом в траву.

Туман над болотом постепенно рассеивался, солнце начинало подниматься над горизонтом, и его лучи казались уже не такими красными. Становилось немного теплее, со стороны леса потянуло торфяным дымом.