Лю Чжэньюнь - Одно слово стоит тысячи

— Какая здоровая, настоящая или подделка?

— Это разве большая? Больших я даже не выставляю, чтоб не напугать кого.

Продажа крысиного яда относилась к разряду мелкой торговли, а в мелкой торговле большую роль играли зазывные крики. И хотя у Лао Ю был хриплый голос, он с утра до вечера зазывал к себе клиентов. Его зазывалки складывались в целые куплеты. Например:

Или:

И все в таком же духе.

У Моси смеялся, Цяолин смеялась вслед за ним. Заставь У Моси сыпать такими зазывалками, он бы не смог: во-первых, столько слов он бы и не запомнил, а если бы даже запомнил, то не смог бы их преподнести как надо. С одной стороны, он восхищался талантом Лао Ю, но, вместе с тем, сочувствовал, что ему, дабы продать свою отраву, приходится день-деньской напрягать свой и без того хриплый голос. По вечерам они обычно ужинали вместе. У Моси с Цяолин любили заказывать лапшу с тушеной бараниной, а Лао Ю предпочитал лепешки с ослятиной и суп из мелких креветок и китайской капусты. Поскольку вместо основного блюда он заказывал лепешки, они поняли, что он тоже экономит. С другой стороны, лепешек и тарелки горячего супа вполне хватало, чтобы наесться досыта. Иногда Лао Ю отламывал небольшой кусочек лепешки с мясом и предлагал его Цяолин. Та, познакомившись с Лао Ю поближе, от угощения не отказывалась. Поначалу У Моси делал ей замечания:

— Это не по правилам: брать и есть чужое.

Но Лао Ю только смеялся:

— Съесть малюсенький кусочек лепешки, тем более ребенку, можно без всяких-яких.

Кроме того, что Лао Ю был мастак в исполнении зазывалок, в обычной жизни его язык тоже был подвешен хорошо. Лао Ю был старше У Моси примерно на десять лет и называл его «братцем», соответственно, У Моси пришлось называть его «братом». Лао Ю курил, У Моси — нет. Перед тем как заснуть, они лежали на кане и, пока Лао Ю потягивал папиросу, болтали. Цяолин их слушала, но не успевал еще Лао Ю докурить, как она засыпала. Поскольку Лао Ю прибыл из Кайфэна, он любил рассказывать про тамошние знаменитые места. Например, про буддийский храм Сянгосы, про павильон Лунтин, про озеро Паньцзяху и озеро Янцзяху, набережную Цинмин, конский базар… Его отдельной излюбленной темой были кайфэнские блюда: паровые пирожки с бульоном, говядина семейства Ша, бараньи копытца семейства Бай, курица в бадье семейства Ху, томленая собачатина семейства Тан… Рассказывал он обо всем по порядку и обстоятельно, и с его слов Кайфэн представлялся вселенским раем. У Моси, слушая его, про себя посмеивался, мол, раз уж в Кайфэне так здорово, чего ты оттуда приперся со своим лотком в Синьсян? В разговорах на другие темы они могли и поспорить. Обсуждая такие вопросы, в которых нельзя было сваливать все в одну кучу, например: где люди лучше — в родных краях или на чужбине, что лучше — медлительность или расторопность, как себя вести с людьми — по-хорошему или по-плохому, — они, вместо того чтобы разбирать конкретную ситуацию, начинали спорить, не слушая друг друга. Столкнувшись лбами в каком-нибудь споре, Лао Ю сначала талдычил свое, но, заметив, что У Моси сердится, прекращал спор и, переводя разговор на другую тему, успокаивал У Моси: «Братец, ты ведь тоже прав». В таких случаях Лао Ю старался уже больше не выступать и, слушая У Моси, непременно ему поддакивал: «Точно, точно». Это тоже было своего рода умением, навыком, который Лао Ю воспитал в себе, занимаясь своей нехитрой торговлей на чужбине. Ну как тут не поддакивать, если нужно во что бы то ни стало сбыть крысиный яд? Но У Моси от его поддакиваний только тушевался. Как-то раз У Моси стал нахваливать Лао Ю за его талант зазывать покупателей, после чего добавил:

— Я в этом смысле никуда не гожусь.

К его удивлению Лао Ю, вздохнув, признался:

— А вот тут ты, братец, неправ, если только сейчас надо мною не шутишь.

— Почему же?

— Я всю жизнь продаю крысиный яд, только и делаю, что чешу языком в ожидании счастливого часа.

— И чего же ты хочешь?

Лао Ю мимолетно взглянул на У Моси и, выбивая о край лежанки трубку, сказал: