Лю Чжэньюнь - Одно слово стоит тысячи

— Об этом не печалься, я уже все придумал. Когда решишь отправиться в путь, заедешь в Уцзячжуан и оставишь ее у нас.

Цяолин, которая во время разговора находилась рядом, вытаращила глазенки на Лао У и, задрав голову, заявила:

— Я не поеду в Уцзячжуан.

Лао У, подумав, предложил:

— Может, тогда тебя отдать к другому дедушке?

Под другим дедушкой имелся в виду хозяин хлопковой лавки на улице Наньцзе. Но Цяолин продолжала упорствовать:

— Я не поеду в хлопковую лавку.

У Моси развел руками:

— Сложно все это. Я займусь поисками, а ребенка куда девать?

Цяолин тут же отчеканила:

— Куда ты, туда и я.

У Моси не знал, плакать ему или смеяться. На следующий день, когда семейство Цзянов уже готовилось разнести в пух и прах ювелирную лавку Лао Гао под названием «Зал шедевров», У Моси, собрав вещи и деньги, запер ворота и вместе с Цяолин отправился на поиски У Сянсян. Поскольку для себя У Моси решил, что искать он будет только для видимости, далеко он уезжать не стал. Вместе с Цяолин они добрались до Синьсяна, что находился в ста ли от Яньцзиня, и там на восточной окраине поселились на постоялом дворе. Они планировали пожить здесь десять дней, после чего вернуться в Яньцзинь. Там бы они сказали, что побывали и в Синьсяне, и в Цзисяне, и в Кайфэне, и в Чжэнчжоу, и в Аньяне, и в Лояне, и в других местах, но Лао Гао с У Сянсян нигде не нашли. Немного погодя после такого заявления можно было спокойно заняться торговлей пампушками. Собираясь в путь-дорогу, У Моси прихватил с собой сделанный Лао Чжанем чертеж церкви. В часы досуга он хотел как следует над ним подумать, чтобы по возвращении уже окончательно довести свой макет до ума.

Постоялый двор в Синьсяне на восточной окраине находился рядом с автовокзалом и был разбит на пять комнат. В каждой комнате имелось по одной огромной лежанке на десять с лишним человек. Сначала У Моси и Цяолин жили в ближайшей ко входу комнате, но потом, когда освободилось место во внутренней комнате, переехали туда. Внутренняя комната прилегала к кухне, где размещался очаг, поэтому ночью лежанка здесь всегда была теплой. Днем У Моси и Цяолин старались никуда не выходить, а если и выходили, то бродили где-нибудь поблизости. Самое дальнее, куда они наведывались, так это к автовокзалу, чтобы Цяолин посмотрела на автобусы. Большеносые автобусы протяжно гудели и, забирая по несколько десятков человек, уезжали; Цяолин это очень смешило. Несмотря на скромные размеры постоялого двора, вокруг него и внутри было очень чисто. Во дворе раскинулось большое дерево софоры, которое каждое утро засыпало землю желтым ковром опавших листьев. Здесь постояльцам предлагали питание. И хотя за него приходилось платить, в целом это было очень удобно. Какие-то блюда можно было заказывать заранее, чтобы их приготовили к следующему приему пищи. По утрам все постояльцы ели жидкую кашу с пампушками, кроме того, им предлагался обед и ужин. У Моси и Цяолин на обед и ужин часто заказывали лапшу с тушеной бараниной, предпочитая обходиться без другого блюда: это, во-первых, экономило деньги, во-вторых, лапша с бараньим мясом прекрасно утоляла голод, в-третьих, из-за бульона — оно хорошо подходило для пищеварения. Когда У Моси ел эту лапшу, он вспоминал историю из своего детства о том, как, желая попасть на похороны с участием крикуна Ло Чанли, он потерял барана; как спрятался ночью на гумне, где его нашел цирюльник Лао Пай; как тот отвел его в поселок в харчевню Лао Суня, в которой он тоже ел лапшу с тушеной бараниной. В те времена У Моси еще звался Ян Байшунем. Вкушая эту лапшу на постоялом дворе, У Моси вдруг заскучал по цирюльнику Лао Паю. Они с ним не виделись уже долгие годы, и У Моси ничего о нем не знал.

Постояльцы то и дело менялись, приезжие обычно останавливались на одну, самое большее на две ночевки, и снова отправлялись в путь, каждый по своим делам. Фамилия хозяина постоялого двора была Пан, он страдал косоглазием. Лао Пан заметил, что У Моси с ребенком обосновались у него на веки вечные, что они ничем не занимаются и неизвестно куда направляются. Оплата за проживание здесь взымалась посуточно, причем по утрам. Но поскольку У Моси ни разу ему не задолжал, Лао Пан помалкивал. Другим постоянным гостем здесь был некий Лао Ю, который торговал крысиным ядом. Лао Ю прибыл из Кайфэна, у него была обезьянья рожа, хриплый голос и возраст за тридцать. Каждый день он отправлялся на автовокзал, где и продавал свой яд. Днем он занимался торговлей, а вечером возвращался на постоялый двор Лао Пана, и так жил почти уже целый месяц. Похоже, в Синьсяне водилось много крыс, если он вел здесь торговлю уже целый месяц. Как постоянных жильцов их переселили в одну комнату подальше от входа, поэтому за три дня они уже хорошо обзнакомились. Днем У Моси брал за руку Цяолин и шел с ней на автовокзал смотреть автобусы. Иногда они подходили к расстеленному на земле лотку Лао Ю и смотрели, как он торгует. Перед ним, заполняя все пространство лотка, лежали завернутые в дешевую бумагу кульки с крысиным ядом. Цяолин этот яд не интересовал, ей нравилось разглядывать разложенных перед кульками двадцать засушенных крыс. Строго говоря, это были даже не крысы, а их шкурки, набитые изнутри соломой и всяким тряпьем. Эти чучела красноречиво доказывали, что все крысы отведали крысиного яда Лао Ю. Цяолин брала в руки какую-нибудь палочку и начинала трогать ею крыс. Видя, что они все-таки не шевелятся, она осторожно посмеивалась. Раньше Цяолин была ужасно пугливой, но поездка в Синьсян сделала ее гораздо смелее. Иногда какой-нибудь покупатель тыкал ногой в засохшую крысу и спрашивал Лао Ю: