Геннадий Андреев - Тамара

— Какой большой у вас стадион! У вас наверно не только в футбол играли, а и другие состязания устраивали?

— Здесь всё было! — взмахнула рукой Тамара. Она сидела, разглаживая ладонями платье на коленях. — Киргизы приезжали, борьбу устраивали, скачки. По легкой атлетике соревновались. К нам со всего района люди сходились.

— Значит, весело было?

— У нас на заводе много молодежи было, всегда шум-гам коромыслом. Собрания, кружки, вечера — дохнуть некогда. Время так летело, что и не угонишься.

— А откуда столько народу на завод набрали? — поинтересовался я. — Раньше здесь киргизы жили.

— Нет, я тут родилась. Тут русская деревня была. А народ из колхозов набрали, по договорам. Кто из России пришел: их там раскулачивали, а они к нам прибежали.

— И что же?

— Что, что же? — не поняла Тамара, — Живут, работают на заводе.

Сообразив, что съехал на неинтересную для нее тему, я спросил:

— Расскажите, как вы до войны жили? Чему учились, что знаете?

Она засмеялась:

— У, я всё знаю! Считайте: норму на ГТО первой степени сдала. Ворошиловского стрелка тоже первой степени имею, — загибала Тамара пальцы правой руки. — ГСО сдала. По верховой езде я первое место в районе занимаю, а в республике третье…

— Тамара! — взмолился я. — Даже по верховой езде? На лошади скачете?

— И еще как! — задорно кивнула она. — У нас на заводе никто меня не перещеголяет. Наши парни больше пришлые, а я тут выросла.

— Ну, а еще что знаете?

— Еще что? — Тамара на минуту задумалась. — Кружки разные проходила… А больше ничего не знаю! — открыто блеснула она глазами.

— А школу какую кончили?

— Семилетку. Давно уже, года четыре. Забыла всё.

— Где же вы учились? На заводе школу недавно построили.

— В районе семилетка есть. Пять километров от нас.

— Что же, вы пешком туда ходили?

— А как еще? Пешком ходила, а когда верхом ездила. У нас киргизы друзья были, они бывало зимовали здесь. Меня любили и мне всегда лошадь давали. Одна лошадь у них так и называлась, тамаркина. Я на, ней и ездила.

— А сейчас где ваши киргизы? Приезжают зимовать?

— Что вы? — спокойно удивилась Тамара. — Их давно раскулачили. А других на оседлость, перевели, они рис и сахарную свеклу в колхозах сеют. У нас кочевых киргизов не осталось, где-то еще там, в горах, есть.

Разговор опять заехал не туда, надо было снова менять тему.

— Вот не ожидал, что вы такая… геройская девушка, — не нашел я лучшего прилагательного. — Атлет, на лошади скачете, стреляете отлично. С вами, пожалуй, такому мирному человеку, как я, опасно сидеть рядом?

— Точно! — засмеялась Тамара, но тотчас же оборвала смех и доверчиво посмотрела мне в глаза: — Нет, вам нечего бояться… Да и что я, на людей бросаюсь, что ли? — словно смутившись, шутливо возмутилась она.

Тамарино «точно» наконец-то рассердило меня.

— Тамара, у меня к вам просьба. Помните, когда мы заключали с вами договор, я сказал, что потребую с вас плату?

Она насторожилась и как-то подобралась, словно готовясь защищаться. А в глазах у нее засверкали смешливые искорки.

— Плата не большая: если хотите, чтобы мы дружили, не говорите больше слова «точно».

Тамара недоуменно посмотрела на, меня: плата оказалась определенно не той, какую она ожидала. Мне показалось, что губы её обиженно сжались. Я взял её руку, она не отняла.

— Это почему же? — сухо спросила Тамара.

— Потому, Тамара, что когда это слово употребляют в дело и не в дело, оно очень уж слух режет. У нас привыкли к таким словам, а они, понимаете, звучат не хорошо, — вывертывался я, стараясь не обидеть девушку.

— Что же, оно плохое, это слово? — всё еще недоверчиво и с обидой в голосе спросила Тамара.

— Нет, не плохое, — гладя её руку, успокаивал я Тамару, — но каждое слово надо употреблять там, где оно нужно. А так, понимаете, не годится… Только, Тамара, пожалуйста не обижайтесь, попросту неприятно, такая хорошая девушка, и вдруг! И потом — я же ваш учитель? Значит, вы должны меня слушаться, — закончил я шуткой.

Вероятно, она не умела долго сердиться, или слова мои успокоили её, — убрав руку, она посмотрела опять доверчиво и засмеялась:

— Ну, хорошо, согласна. Только ловите меня, если я опять это слово буду говорить, а то сразу не запомнишь. Но и я вам требование поставлю, — погрозила она пальцем.

— Это какое же? Слушаю, Тамара.

— Я вот о чем хочу попросить, — чуть смущаясь, медленно сказала она. — Вы меня на «вы» не называйте, говорите мне «ты».