Джон Берджер: Зачем смотреть на животных?

За своим языком,
в котором звучит трава
и страсть к соли,
за языком тяжелым
и все-таки ловким,
как рука слепого,
корова, когда не больна,
пережевывает раз пятьдесят,
прежде чем снова проглотить жвачку.

Как мы видим, животные,
Беверли,
эмигрируют; их Америка —
созвездия в небе:
Ящерица, Лев, Большая Медведица,
Овен, Телец, Ворон,
Заяц…
может, самые дальновидные,
подобно агути,
выбрали Млечный Путь.

Приложи ухо к ее боку,
и ты услышишь
приливное течение ее четырех желудков.
У второго, подобного сети,
имя созвездия:
Ретикулум. Третий, Книжка,
состоит из листов.

Когда она больна
и нету воли жевать,
все четыре желудка у ней замолкают,
словно улей зимой.

С каждым годом уходит все больше животных.

Остаются лишь домашние, да туши,
а туши, живые или мертвые,
с рождения
неотвратимо и незаметно
превращаются в мясо.
«Полагаю, вполне возможно, —
говорит Боб Раст
из Госуниверситета Айовы, —
специально разрабатывать
животных для гамбургера».

А где-то еще
животные бедных
умирают с бедными
от нехватки белка.

Пригнанные с пастбищ,
они приносят в прохладное стойло
жар фруктового сада
и горячее дыхание дикого чеснока.

Чтобы вычистить коровник,
надо разбросать немного
кобыльей лепешки —
она впитывает их навоз,
жидкий, как весна,
и зеленый от травы.
И привяжи их на ночь покрепче,
уложи их спать на листья бука,
Беверли,
они — последние.

Теперь, когда их не стало,
нам не хватает их стойкости.
В отличие от дерева,
реки или облака,
у животных были глаза,
и во взгляде
было постоянство.

Все та же лиса во веки веков.
Убить ее
означало ее вытащить
на мгновение
из земли
ее вечности.

Некогда мухи и вороны,
пожирая мертвых овец,
начинали с глаз.
И все-таки овца
успевала разъягниться
своим постоянством.

Стервятник кружил,
выжидая вечность,
раз за разом,
как и гора.

Одна-единственная ночь
порождала глаз дня,
тревожный животный взгляд
со всех четырех сторон.

Некогда животные лились, как их молоко.

Теперь, когда их не стало,
нам не хватает их стойкости.

*
Говорят: «Свиноматку следует
считать во всех отношениях
ценным станком,
чья функция —
выдавать на-гора поросят».

*
Иногда и теперь,
когда ты наливаешь
из белого кувшина,
молоко
напоминает мне гусей,
которые, словно собаки,
сторожили дом.