Сергей Кузнецов - Хоровод воды

Конечно, Никита понимает, «женщина из омута» – только метафора, образ внезапно распахивающейся Дашиной сексуальности. И вот сегодня он впервые обнаружил следы этой метафоры в Дашиной повседневной жизни, в будничных телесных практиках.

(Вот тут я, кажется, разошелся, говорит Мореухов. С чего бы Никите знать такие умные слова? Я и сам их почти забыл, вспомнил только потому, что перетащил архив «Художественного журнала» в туалет. Бумага, правда, неудобная – зато понтово. Ну, в общем, неважно, какими словами Никита рассказывает эту историю. Важен сюжет: в результате исследовательской работы над темой «Где же у моей любимой тело и есть ли у нее что-нибудь еще?» мой сводный брат оказался там, где оказался.)

Неделю назад мама устроила Дашу работать в контору какой-то своей однокурсницы. Секретаршей или офис-менеджером – короче, на работу с минимальной зарплатой и единственным требованием: быть на месте с десяти до семи. Минус шестьдесят минут на обед, но ни минутой больше.

Иными словами, прощай, утренние визиты в выхинскую квартиру! А бедный Никита так привык к ним за последние три недели!

Встречаться вечером оказалось намного сложнее: то сдвигалась деловая встреча, то начинала названивать Маша, а то и у Даши находились какие-то важные дела – короче, наши любовники не виделись уже неделю, и сегодня Никита решил специально заехать за Дашей днем. Видать, надеялся, что где-то рядом с ее офисом обнаружится гостиница, где они смогут провести час без всякого обеда.

Разумеется, ничего у него не вышло: гостиницы поблизости Даша не знала, знала только отличный ресторан, в который давно собиралась сходить. И, разумеется, она хотела есть, потому что убежала с утра не позавтракав.

Пришлось Никите вести ее обедать, что же еще ему оставалось?

Ресторан в самом деле был отличный – по крайней мере, если судить по ценам. Никита даже не ожидал, что в стороне от «золотой мили» и Бульварного кольца можно обнаружить такое дорогое меню. Народу, к счастью, было немного: можно сказать, в зале они сидели вдвоем, если не считать официантов и пары лысоватых мужчин в мятых дорогих костюмах, пивших в два часа дня водку у стойки бара.

Достойные люди, к слову сказать. Мне такие нравятся.

Мужиков Никита, разумеется, вообще не заметил, поскольку выяснилось, что Даша ходит на работу в черном обтягивающем платье.

– У нас дресс-код, – буркнула она. – Грудь прикрыта, колени закрыты, руки выше локтя тоже. Пришлось это старье надеть, я его в школе носила. Было готично. Как видишь, я тогда была килограмм на семь худее.

И в самом деле: платье плотно облегало Дашино тело. Как художник – то есть бывший художник – должен тебе сказать, что черное обтягивающее платье на девушке, склонной к излишней полноте, производит удивительный визуальный эффект. Черный цвет, как известно, стройнит – а обтягивающее платье подчеркивает все детали фигуры.

Представим для большей выразительности, что Даша не носила нижнего белья. По крайней мере, под обтягивающее готичное платье, надетое ради дресс-кода.

Ну да, соски торчат, это конечно. Но это еще ерунда. Главное – все складочки подчеркнуты и усилены; бока, бедра, живот – в таком наряде Дашина плоть становится даже рельефней, чем если бы Никитина возлюбленная была вовсе голой.

Ну и грудь, конечно. Ткань натянута, словно кожура на созревшем фрукте. Не могу придумать, на каком – слива, персик? Они недостаточно черные. По цвету годится баклажан, но баклажан все-таки овощ. И совсем не эротичный.

Иными словами, все в целом представляло собой зрелище непристойное, как публичная мастурбация.

(При этих словах я, конечно, представляю себе Бренера, а Никита – какую-нибудь девку. Соответственно, здесь в виду имеется девка, а не Бренер, потому что я пытаюсь описать, как видел Дашу Никита.)

Итак, они сидят друг напротив друга. И каждое Дашино движение отдается по всему ее телу слабым колыханием плоти, и тесное черное платье только усиливает его. И где-то между булочкой с маслом и закуской Никита узнает это колебание – после чего полностью теряет интерес к еде, питью и разговору.

Впервые он видит, как женщина из омута подмигивает ему среди бела дня. Поднести ложку ко рту, поправить салфетку, сесть поудобней, нагнуться, оглянуться, поднять голову – любой жест кажется знакомым, напоминает предоргазмические колыхания плоти, неподвластные Даше, неподконтрольные ей.

Теперь Никите ясно: Дашино тело ей не принадлежит, оно – владения женщины из омута.