Сергей Кузнецов - Хоровод воды

И так Павлу обидно, что жизнь, почитай, уже прошла и ничего в его жизни не было, так обидно, что он плюет в ночную реку, возвращается в каюту и засыпает.

Плевок падает в темную воду, растворяется в ней, и злость Павла маленькой каплей впадает в реку, где в ночной воде плавают усатые рыбы, где ползают по дну раки, где молчат сгнившие остатки утонувших лодок, а на самом на дне волжских омутов дремлют воспоминания, спит память тех, кто молчит, кто как рыба не издает ни звука, кто никому не расскажет о своей жизни – лишь ночной воде, черной Волге, пустым берегам и ломтику месяца в антрацитовом небе.

А утром светит солнце, пассажиры ходят по палубе, улыбаются, смеются, играет музыка, люди с пристаней машут руками, лодки у берега снуют, водовозы бочки водой наполняют, в небе, может, даже дирижабль летит или самолет, репродуктор поет что мечталось и хотелось, то сбывается – и так и есть: мечты и желания вот-вот сбудутся, счастье совсем близко, чуть-чуть, год-другой. Четыре пальца, не больше.

Полина с мамой находят Павла, мама говорит:

– Я хочу извиниться. Проснулась ночью, дочки нет, я так испугалась! Спасибо, что присмотрели за девочкой!

Павел улыбается, говорит: Да что вы, ерунда, у вас чудесная малышка , – а Полина только губы надувает: мол, никакая я не малышка, взрослая девочка, семь лет.

И они уходят, а Павел смотрит на этих счастливых людей и думает: будь Петр жив – ему бы здесь понравилось. Он технику всегда любил, а сейчас заводы, фабрики, трактора в деревнях, теплоходы новые по Волге плавают, музыка красивая целый день играет… Сделали, выходит, коммунисты, что обещали, построили хорошую жизнь трудовому народу. Зря, выходит, Петр, ты сражался и погиб? Жену молодую оставил, сам толком не пожил, кино не видел, радио не слышал, и было-то тебе тогда всего двадцать, так что теперь, выходит, ты мне – младший, не я тебе.

И захотелось Павлу, чтобы все-таки рай был, и чтобы этот рай был похож на Волгу летним днем, и чтобы все умершие – отец, братья, сестренка, все те, кто погиб на германской войне, кто умер от голода в двадцать первом, кого расстреляли из пулеметов, порубали саблями, закололи вилами, утопили и повесили, – чтобы все они плыли сейчас по небесной реке на небесном теплоходе, а по берегам стояли бы счастливые деды и прадеды, махали с пристани, набирали в бочки воду, суетились на лодках, и повсюду играла бы музыка, и Любовь Орлова в веночке из ромашек пела:

– Ресторан «Мазай»? – смеется Никита. – Аквариумы? С зайцами, что ли?

– Ну, – объясняет Виктор, – скорее, не аквариумы, а целая водная композиция. Бассейн, мостик, аквариумы… речная тема.

Наташа тоже смеется:

– Официанты наряжены зайцами, барная стойка в форме лодки, все такое?

– Это уже не наше дело, – отвечает Виктор. – Нас спрашивают про аквариумы и, если есть идеи, про бассейн.

Утренняя летучка, обсуждение нового клиента. Наташа, маленькая худощавая брюнетка, чем-то похожая на Машу в молодости. Виктор, двадцать пять лет, всегда в костюме и при галстуке. Витей не назовешь – только Виктор. Серьезный молодой человек. Вот сегодня принес новый заказ.

За это люблю свой бизнес, думает Никита, – всегда что-нибудь неожиданное. Ресторан «Мазай», с ума сойти.

– А чего, – говорит он, – сделаем островок небольшой… как там? Меньше сажени земли в ширину, меньше аршина в длину.

– Это сколько в нормальных единицах? – спрашивает Зоя, их сейл, большеротая крашеная блондинка.

– Посмотрим в Интернете, – говорит Никита, – но и так понятно: чуть меньше нашей переговорки. Чтобы гурьба зайцев уместилась.

Удивительно: сколько лет прошло, а помню наизусть. Еще бы: дед Михаил как раз пришел в гости и решил проверить домашнее задание. Никита пять раз читал на память от начала до конца, все время где-то ошибался. Пришел с работы отец, говорит: Папа, брось, чего пристал к мальчику. Мало ли какую ерунду зададут. Лучше математику проверь. Дед сильно разозлился, забыл о Никите, развернулся и сказал:

– Вася, нельзя быть таким необразованным! Ты хоть понимаешь, вместо чего твой сын учит эту поэму?

– Вместо занятий математикой, – уверенно ответил папа.

– Дурак ты со своей математикой, – сказал дед. – Попробуй только сказать, что не узнаёшь сюжет. Лодка, наводнение, старик, животные. Ну, что это?