Николай Бахрошин - Фиолетовый гном

– Строитель, значит?

– Был когда-то, – подтвердил Серега.

– Все равно строитель.

Как его звали? Он называл какое-то имя, Алексей, кажется, или Андрей, в общем, что-то на «А». Серега не расслышал толком, а переспрашивать – неудобно.

Впрочем, какая разница, как его звали? У него была многодневная щетина, потертый пиджак фасона Пятидесятилетия Октября, обвислые тренировочные штаны и хриплый, лающий голос. Круглые, темные глаза почти без ресниц горели отчаянным вдохновением дорвавшегося алкоголика. Или просто отражали свет электрических фонарей…

Но не бомж, определенно – не бомж, некая домашняя ухоженность в нем все-таки просматривалась, решил Серега.

Человек сказал, что живет неподалеку, через три дома на четвертый. А зачем ему врать? Зачем одному хорошему человеку врать другому хорошему человеку при случайном знакомстве без имен, фамилий и материальных претензий?

Познакомились они полчаса назад. Серега покупал пиво в киоске, и он покупал пиво. Слово за слово… Они понравились друг другу. Выпили вместе пиво, обругали власть за повальное воровство и взяли две бутылки крепленого вина на двоих, честно скинувшись пополам вплоть до металлических рублей, подсчитанных на ладони.

Это была инициатива человека на «А», и Серега немедленно ее одобрил. Решил, что крепленое вино – это прикольно. Есть в этом что-то ностальгическое, из розовой юности – погнилей, побольше и подешевле… Нам, татарам, не ходить по барам, нам – что водка, что пулемет – лишь бы с ног валило… Тоже нечто полузабытое, из расхожих афоризмов жадной на приключения юности.

Да, поздний вечер… Или ранняя ночь? Неважно! Серега пил пиво, потом вино, стараясь не вспоминать Светланку, и это почти удавалось.

Крепленое красное вино все-таки жуткое пойло! Немедленно возникает вопрос – каким термоядерным клопомором его укрепляют? Неужели они всю свою нежную юность травились подобной гадостью? В таком случае понятно, почему они отравлены на всю жизнь вперед…

– А я на осине хочу, – признался его собеседник через минуту. – Вот так вот. Как последний Иуда. А ты женат?

– Был, – ответил Серега. – Старо это. Все на осинах давятся. Как ни осина, так кто-нибудь на ней удавился. Несчастное дерево.

– Судьба у нее такая, – сказал он. – А я три раза был.

– И чего?

– И ничего. Плачу алименты. Пятьдесят процентов. Все бабы – говно.

– Говно. Это точно, – согласился Серега со знанием дела.

– У тебя стакан есть?

Серега зачем-то похлопал себя по карманам и отрицательно покачал головой.

Человек впился желтыми, волчьими зубами в пластмассовую пробку бутылки и сдернул ее с громким чпоком. Вонючее красное вино плеснулось на светлую рубашку и осталось на ней как кровь. Или как похожая на кровь краска…

– Ладно, – сказал он, – не графья. Из горла выпьем.

Серега согласился, что не графья. Что даже и не дворяне. Так себе, рвань подзаборная, шелуха времени, звездная пыль на крыше сортира…

За рвань он обиделся:

– Я, между прочим, на севере вкалывал одно время, в шахте. Денег имел, сколько тебе и не снилось. В Москву летал просто на выходные, пивка попить. Были времена…

– Не в деньгах счастье, – штампованно отозвался Серега.

Это собеседнику понравилось. Очень понравилось. Как откровение.

– Правильно говоришь, Серега! Хорошо говоришь! – немедленно одобрил он. Хороший ты мужик. Люблю таких. Я ведь и сам такой. Чуть что не по мне, кулаком по столу, чемодан под мышку и только меня и видели. Надоело все…

– Надоело, – согласился Серега. – Значит, судьба такая.

– Судьба – говно! – он помрачнел и окончательно растворился в сумерках. – Баб у меня было – не сосчитать. А все одно и тоже… Негритянку бы трахнуть! Ты не трахал, нет?

– Не довелось пока.

– Вот и я – нет, – он совсем опечалился. – Пойду, пожалуй, повешусь…

Серега живо представил себе, как Андрей-Алексей дрыгает ногами на ближайшей осине, а он, оставшись без собеседника, в одиночку тянет на скамейке красное вино из горлышка. Самому впору вешаться от такой перспективы.

Одиночество и тоска по женщине… Почти ад, когда и то и другое вместе…

– Ладно, погоди вешаться, давай допьем. Деньги плачены, не пропадать же, – рассудительно предложил Серега.

– Давай, – охотно согласился Андрей-Алексей. – Сначала допьем, а потом повешусь. Не к спеху все-таки.

Вот это был уже мужской разговор!

– Не к спеху, – подтвердил Серега. – Потом повесишься…

Они пили всю ночь. Андрей-Алексей так и не повесился. Забыл, наверное.