Николай Бахрошин - Фиолетовый гном

Когда сидевший рядом с ней потный дядька начал раздраженно протискиваться к выходу, Серега тут же плюхнулся на его место. Помолчал пару минут для приличия. Потом неожиданно спросил:

– Девушка, а вы не могли бы выйти за меня замуж?

– Не могла бы, – сразу отреагировала она.

– Почему? – удивился Серега.

– Потому что дураков надо кастрировать. Или, во всяком случае, не поощрять их наклонности к беспрестанному размножению.

– А разве только дураки размножаются? – немного невпопад спросил Серега. Он растерялся от ее яростной категоричности.

– Не только… Но дураки и размножаются по-дурацки!

Это была прямая отповедь. Если бы не четыре пива, он бы сразу от нее отстал. Потом бы долго вспоминал этот разговор, придумывал веселые и остроумные реплики. Как обычно. Но четыре пива сделали его настойчивым. Может, не зря говорят, что все беды от пьянки?

– Почему же вы сразу решили, что я дурак? Вы же меня совсем не знаете, девушка? – спросил он.

– Это и так видно.

Она нетерпеливо передернула плечами. Видимо, разговор начинал ей надоедать.

– Ничего не видно. В человеке никогда ничего не видно, – упорствовал Серега. – Просто я еду с работы. У нас сегодня праздник был на работе.

– Да неужели?

– Точно праздник, – подтвердил он.

– И какой же, интересно? Первая среда на неделе?

Странно, но она все-таки дала ему номер телефона. Выклянчил. Быстро проговорила номер и вышла на своей остановке, категорически запретив себя провожать.

Серега повторял ее номер всю дорогу. Пришел домой, записал.

Он не слишком наделся, что номер настоящий. Ребята из бригады рассказывали, они всегда дают первые попавшиеся номера для отмазки.

Но позвонил, выждав день для приличия. Номер оказался настоящим.

Они встретились на стандартном месте у памятника Пушкину. Гуляли по центру Москвы, по теплым, размякшим после дневной жары переулкам. Ели мороженное на бульварах.

Встречные мужчины стреляли глазами в ее сторону. Серега замечал их взгляды. Они ему льстили.

Ее звали Света. Светик-Семицветик-Разноцветик. Так ее звал Серега. Когда она злилась, ее лицо и шея покрывались ярко-красными пятнами. Разноцветик.

Положа руку на сердце, Светка не была такой уж красавицей, какой себя мнила. Без косметики – обычное, среднестатистическое лицо, точка-точка, два крючочка… Чистый холст, натянутый на мольберт в ожидании художественной раскраски. И волосы крашенные, без краски – все тот же неопределенный цвет, среднерусский с пеплом веков, как называл его Жека.

Вот тело у Светки действительно отличное – стройное, гибкое и очень податливое под его руками. Впрочем, дело даже не в том: красивая – не красивая, размышлял он потом. Просто для него это было впервые. Не перетрах на скорую руку в ритме собачьего вальса, а неторопливое, постепенное проникновение в тот загадочный, волнующий мир, называемый женщиной.

Первое время они не вылезали из кровати по несколько часов подряд. Несмотря на невинный вид вчерашней школьницы, Светка все умела. Понимала, чувствовала, когда это нужно. Был один человек, научил всему девочку, коротко объяснила она. Теперь его нет. И не будет!

Больше ничего объяснять не стала. На его осторожные вопросы – отмалчивалась. Серега не настаивал. Старался не ревновать, сдерживая себя. В конце концов, какая разница, что у кого было? Главное, что будет…

– Слушай, ты бы хотел взять меня замуж? – однажды спросила она его.

Как обычно, они лежали в кровати. Недавно Серега выбросил на помойку свой старый, скрипучий диван и купил в мебельном магазине красную югославскую тахту. Роскошное лежбище – хоть вдоль ложись, хоть поперек катайся.

Они катались по ней почти каждый вечер.

– Хотел бы, – ответил Серега, немного подумав.

– Ну так бери, пока дают.

– Ты мне и так даешь, – ляпнул он.

Честное слово, он имел в виду совсем другое. Серега всего лишь хотел сказать, что они и так вместе, им хорошо вместе, и это главное, и что может изменить какая-то фиолетовая печать в паспорте? Ничего она не меняет. А что касается женитьбы, то он не против, если для нее это имеет значение. Абсолютно не против…

Но Светик поняла его фразу прямолинейно.

– Хамло ты все-таки, Сергей, – холодно произнесла она. – Вы, мужики, все хамло! Одинаковые, как оловянные солдатики!

Серегу всегда удивляло, как быстро она менялась. То ласточка, рыбка и лапочка, не взглянешь без умиления, а то вдруг неожиданно стервенела. Мгновение – и лицо ледяное, голос колючий, а глаза беспощадные, как зрачки револьверов. Первое время Серега терялся, когда видел ее такой. Совершенно другой человек…