Олесь Бенюх - Официантка из бистро

— Любопытствую, чем во времена Великой Смуты живет твой Совет? — Борис Андреевич подвинул Леониду Михайловичу нетронутую рюмку, отломил кусок булки с сосиской. Тот долго, молча прицеливался, наконец, одним глотком проглотил водку и, зажевывая ее нехитрой снедью, сказал:

— Чем живет? Уверен — тем же, чем и твой, и его, — он кивнул в сторону Альберта Ивановича.

— Его совет нынче повыше Верховного будет, — прервал его профессор.

— Ну и балда же я! — хлопнул себя по выпуклому лбу член-кор. — Пардон, запамятовал, с присущей всем членам пресловутой прослойки рассеянностью. И да здравствует наш могучий правящий класс!

— Риэлтеры всех стран, соединяйтесь! — в тон ему воскликнул Борис Андреевич. Альберт Иванович, подняв над головой руку в победном салюте, трижды стукнул пяткой об пол.

— А на нашем скромном Совете, — продолжал Леонид Михайлович, — извечный русский вопрос: «Что делать?» Полное отсутствие какого бы то ни было присутствия средств, повальная утечка мозгов, обвал всех планов по фундаментальным наукам…

— Друзья, — подал голос Борис Андреевич, — поскольку явно намечается тенденция, что наша беседа из чисто академической может перерасти в глобальную, есть мнение перенести ее в мои скромные апартаменты.

— А соответствующий аккомпанемент подобрать в Елисеевском и Филипповской, — поддержал его Леонид Михайлович.

— И в Столешниковом. Заметано. — И с этими словами Борис Андреевич подошел к Асеньке и накоротко с ней тихо о чем-то переговорил. Альберт Иванович мельком взглянул на счет, степенно достал роскошный бумажник из крокодиловой кожи и положил под рюмку несколько купюр.

* * *

На улице Чехова, между Пушкинской площадью и Садовым кольцом, горделиво высится среди приземистых особнячков старинный четырехэтажный дом. Возведен он был лет пятнадцать спустя после наполеоновского пожара и несколько раз перестраивался и реконструировался, последний раз в 1954 году. Квартира профессора Платонова Бориса Андреевича находилась на втором этаже. Помещение было просторное — четыре изолированные комнаты, вместительный холл, двадцатиметровая кухня, два балкона, антресоли, высоченные потолки. Покойный Андрей Феоктистович был заместителем министра просвещения. Он рано потерял жену (как и его единственный сын впоследствии) и оставил в наследство Борису жилье и библиотеку — одну из лучших частных библиотек в Москве с древними манускриптами Востока и оригиналами монастырских летописей, экземплярами работ Первопечатников Германии и России. Обстановка была изысканная, антикварная.

Борис Андреевич, задержавшись взглядом на этикетке темной бутылки виски и улыбнувшись, бодрым голосом объявил: «Итак, продолжим, господа, дискуссию. Прошу к столу». Гости не заставили себя долго ждать.

Русская водка знаменита на весь мир. Но ведь под стать ей и русская закуска, о которой мало кто знает за пределами России — соленые огурчики и арбузы, квашеная капуста (особенно в вилках) с клюквой или морошкой, моченые яблоки (антоновка), соленые и маринованные грибки (грузди, рыжики, белые), копченая медвежатина и кабанятина, жареные тетерева и перепелки, янтарная стерлядка и золотистый осетр, и, конечно же, царица русской закуски — икра. И все это — или почти все — красовалось сейчас на столе главным, решающим образом благодаря заботам пухлого бумажника Альберта Ивановича. И не то, чтобы он совсем уже деньги не считал, особенно когда покупал новую семикомнатную квартиру на Маяковке или коттедж на Рублевском шоссе. Но квартирный бизнес, самый прибыльный, самый криминогенный и кровавый, приносил ему в день полторы-две тысячи долларов, и он мог без ощутимого ущерба для этого самого пухлого бумажника побаловаться с друзьями сладкой водочкой да парной свежатинкой, да любимыми с детства квашениями и соленьями. Лучше бы в ресторане или ночном клубе, но у особо близких можно и дома.

— Что ж, господа, граждане, товарищи, — произнес проникновенно хозяин, — как и всегда, этот дом распахивает перед вами красный ковер.

— Мы же тысячу раз соглашались с постулатом — питие без тостов — есть беспринципная пьянка, — вмешался Леонид Михайлович, решительным жестом остановив готового уже было чокнуться Бориса Андреевича. — Тем более, что повод для тоста есть преотменнейший. Третьего дня в Кремле президент вручал ордена военным, деятелям культуры и строителям новой России — предпринимателям. Сподобился и наш друг Альберт Иванович. Предлагаю тост за вновь испеченного орденоносца!