Олесь Бенюх - Правитель империи

version="1.0" encoding="utf-8"?> det_political Олесь Бенюх Олесь Правитель империи

В новом издании романа ПРАВИТЕЛЬ ИМПЕРИИ много существенных изменений. Столь существенных, что создается впечатление — перед вами другое произведение. Действуют иные герои, разворачиваются иные сюжетные линии, вершат историю реальные президенты и премьеры. И все это — результат отмены многовековой цензуры, которая — исполняя волю монархов и генсеков — «плодотворно» коверкала романы и поэмы, стихи и рассказы. Коверкала душу нации. Ее восприятие себя, соседей — близких и далеких.

Разумеется, если например, вместо сенатора США Фрэнка Оупенхартса (издание 1987 г.) действует в сходных ситуациях, как это было изначально задумано, президент Джон Ф. Кеннеди, а вместо президента Истардии Дадхана — премьер-министр Индии Джавахарлал Неру, в сознании читателя возникают и иные исторические ассоциации, и иные коллизии, интриги, хитроумные схемы из казалось бы невинных и простодушных заявлений, действий, шагов.

чистка (егор)

— Джон? Да, это я, Джерри, — Парсел откинулся поудобнее в кресле. Взял в руки рюмку «мартини», отхлебнул глоток. Отключил рычажок внутренней видеофонной связи со своим секретариатом. Тишина, полумрак, прохлада огромного кабинета успокаивали.

— Алло, — Джерри услышал, как Кеннеди нетерпеливо барабанит пальцами по мембране.

— Во имя всего святого, ты всерьез решил поссориться с русскими, Джон?

— С чего ты это взял, Джерри?

— Твое выступление в пресс-клубе едва ли оставляет сомнения на этот счет.

— Видишь ли, ты растянул свой медовый месяц на два, Джерри. Я понимаю — молодая жена, Ривьера, Гонолулу. Но жизнь-то не стоит на месте. Нет, не стоит.

— Что же случилось, великий боже? Может быть, тень Серпа и Молота уже пала на половину наших штатов?

— Этого, слава богу, еще не приключилось. Однако, по данным ЦРУ, понимаешь, по самым свежим данным, ударный потенциал русских заметно превзошел наш. Я, разумеется, далек от того, чтобы, как ты выразился, «всерьез поссориться с русскими». Но дать им понять, что мы не потерпим нарушения ядерного равновесия, дать им это понять я почел за государственную необходимость.

— Но этот истеричный тон газет и телевидения…

— Им дано указание изрядно пошуметь. Дело нешуточное.

Пусть призадумается каждый «человек на улице» над тем, что за исчадия ада эти русские!

— Понимаю, твоя головная боль — народ.

И, помолчав: — Ты знаешь, что на бирже творится? Если я скажу «столпотворение», то это будет лишь бледным намеком на истину.

— Каждому — свое, — голос Кеннеди звучал отчужденно, холодно.

— Летят вниз акции невоенных компаний. В основном моих, еще двух-трех людей. Но ты же знаешь, играть на бирже — наша стихия, моя — во всяком случае. А теряет средний владелец акций. Его мнение и поддержка, насколько я понимаю, тебе не безразличны. Через полтора года выборы.

— Журналисты растолкуют ему, что во всех его бедах виноваты русские. И это будет сущая правда, не так ли?

— Хм… — Джерри снова отпил «мартини». — Хм… На этот счет, пожалуй, могут быть разные точки зрения.

— Например? — Кеннеди не скрывал раздражения.

— Например, — Джерри растянул это слово, обдумывая возможный ответ. Например, насколько точны данные ЦРУ. И почему они возникли именно сегодня. И кому выгоднее всего их обнародование…

«Клянусь святым Яковом, похоже, что мальчик взрослеет, хотя и медленно, — думал в то же время он. — От рузвельтовских симпатий к русским избавляется. Это хорошо. Плохо, что спешит. К драке надо готовиться хладнокровно, неторопливо. И главное — в тайне. Что кричит на весь свет тоже плохо».

Кеннеди долго молчал. Парсел допил «мартини», кашлянул.

Наконец, усталый голос прозвучал в трубке словно с другого конца планеты: — Джерри, я знаю, что ты вернулся домой только сегодня.

Но мне хотелось бы, ты слышишь, очень хотелось бы встретиться и обсудить несколько безотлагательных проблем.

И до того усталым, и вместе с тем встревоженным прозвучал этот такой знакомый и такой близкий голос, что Парсел тотчас, без раздумья, сказал: Завтра, Джон, я прилетаю в Вашингтон первым самолетом.