Нина Шнирман - Счастливая девочка (повесть-воспоминание)

— Ой, какие покупки вкусные!

Они с Бабушкой идут на кухню разбирать покупки, а я Мамочку зову в столовую, чтобы спросить.

— Понравилось тебе на рынке? — спрашивает Мамочка.

— Очень, — говорю и тут же спрашиваю, потому что знаю, Мамочка надо мной смеяться не будет, а понять очень хочется: — Скажи, Мамочка, а вот было ли когда-нибудь с Бабушкой… ну… что-то вроде… чуда?!

Мамочка задумывается, у неё такое лицо серьёзное становится, она думает-думает, а потом говорит:

— Нинуша, пойди к Бабушке на кухню, попроси её пройти с тобой и Анночкой в детскую, посади её и спроси: «Бабушка! Нам с Анночкой очень хочется узнать, было ли у тебя в жизни какое-нибудь чудо?»

— Я пойду? — спрашиваю.

— Иди, — говорит Мамочка.

Мы сидим в детской, Бабушка смотрит на меня немножко удивленно, но ласково и спрашивает:

— Что, деточка? Ты что-нибудь хочешь у меня спросить?

— Да, — говорю. — Бабуся! Нам с Анночкой очень хочется узнать, было ли у тебя в жизни какое-нибудь ЧУДО?

Бабушка задумалась, смотрит куда-то очень далеко, у Анночки брови совсем высоко залезли. Я жду.

— Да! — говорит Бабушка очень серьёзно. — Было у меня, то есть в нашей семье, одно чудо, я сейчас вам расскажу.

И Бабушка нам рассказывает:

— Семья наша жила в Петербурге, это я вам рассказывала. И вот в девятьсот втором или девятьсот третьем, уже не помню, мама заболела воспалением лёгких. И всё так быстро покатилось в плохую сторону, что уже через несколько дней она была без сознания. Врач сказал, что «завтра будет кризис, то есть перелом в болезни, но надежды на выздоровление практически нет». А в те годы был один святой человек. Звали его Иоанн Кронштадтский. Он был настоятелем одной церкви. После службы, это рассказывали люди, около церкви было вавилонское столпотворение — так много людей хотело обратиться к нему за помощью! И если человек прорвётся через всех страждущих и обратится к святому с чистым сердцем, всё, что он попросит, исполнится. Врач ушёл, а я сказала папе: «Завтра воскресенье, пойду к Иоанну Кронштадтскому за маму просить!» А папа был очень верующий, он сказал: «Иди, Надёнка, если сможешь до него дойти и обратиться, мать поправится! Только смотри, чтоб тебя не затоптали!»

В воскресенье я очень рано вышла, чтобы быть там до конца службы. Но всё равно время не рассчитала — пришла, а там уже людей черным-черно, кажется, только колокольню видно, море людей. Служба кончается, сейчас он будет выходить! Пытаюсь поближе подойти — ничего не получается. Сердце так сильно стучит — и отчаяние: неужели не смогу обратиться?! Не пробьюсь?!

И вот он выходит, все к нему бросаются, как волна морская! И вдруг у меня сердце успокоилось, я смотрю на него — он далеко, боком ко мне стоит, поворачивается в мою сторону, и сразу я вижу среди этой толпы, как ручеёк свободного прохода! Я проталкиваюсь и оказываюсь среди первых людей, но между мной и ним большое расстояние. Пустое! Как оно образовалось, я не знаю! Я смотрю на него и чувствую и вижу — он прямо в глаза мне смотрит, руку поднимает, перстами на меня указывает и громко, раздельно говорит: «А ты, д е вица, домой ступай! Матушка твоя поправится!»

И сразу пустое пространство между нами заполнилось людьми, я выбралась из толпы и побежала домой. Уже днём мама пришла в сознание, к вечеру температура упала, и через несколько дней она уже была совсем здорова!

Анка рот раскрыла и, по-моему, совсем не дышит. Бабушка сидит, молчит, о чём-то думает.

Даже если она, может, и королевой не была, думаю я, раз с Бабушкой было такое ЧУДО, значит, человек она необыкновенный!

Мы вчера обедали, и вдруг Мамочка говорит:

— Как жалко, у Папы такие руки золотые, он всё, абсолютно всё умеет делать, а передать некому, сына нет!

Я спрашиваю:

— А что такое «передать»?

Мамочка нам с Анкой объяснила и что такое «передать», и что такое «золотые руки». Когда я всё это узнала и поняла, я стала думать и расстроилась: во-первых, он «большой учёный», но Мамочка сказала, что это передать нельзя! А вот всё, что он делает в доме — часы на стене сам чинит, всё электричество сам чинит, мне подмётки на туфлях починил, — это передать можно! До войны Эллочку надо было «кварцевать», так он сам сделал кварцевую лампу, но это только «стеклодувы» умеют — а он даже сам лампу «выдул», как стеклодув! Мамочка объяснила, как это, я не совсем поняла, но поняла, что очень редко, кто это может сделать, если только он не специальный человек!