Ольга Бешлей - Мой дикий ухажер из ФСБ и другие истории (сборник)

– Сейчас кажется, что мы совсем недалеко уехали от центра Москвы, а в каком-нибудь восемнадцатом веке это была даже не окраина, а просто у черта на куличках, – заметил он. – После революции на территории поселка построили завод, институт, другие предприятия. Храм Рождества использовали то под столовую для рабочих, то для фабрики. В девяностые московские власти вернули эти земли старообрядцам, и началось длительное восстановление архитектурного ансамбля.

День, когда мы приехали в слободу, был ветреный, но уже совсем весенний. Снег сильно подтаял, а затем замерз, образовав на асфальте толстые корки. На территории слободы не было ни песка, ни реагентов, и огромная площадь, по кругу которой выстроились здания, со стороны казалась куском ледяной планеты – голой, холодной, почти безжизненной.

Николай посоветовал взять его под руку, что я и сделала. Очень медленно мы прошли в открытую калитку и двинулись по льду.

Колокольня, которую я заметила еще за оградой, вблизи оказалась очень красивой – белая, строгая, увенчанная темными куполами. Николай сказал, что она была построена в начале двадцатого века. Ее возвели в честь «распечатания алтарей церквей Рогожского кладбища».

– А что такое «распечатание алтарей»?

– Алтари были опечатаны в девятнадцатом веке, при императоре Александре Втором, по настоянию московского патриарха Филарета. Сами храмы не были закрыты – в них староверам было разрешено молиться молча. Так продолжалось до тысяча девятьсот пятого года, пока Николай Второй не издал указ о свободе вероисповедания. Тогда алтари старообрядцев и распечатали. С тех пор этот день они ежегодно отмечают как большой праздник.

– Признайся, ты это всю ночь учил.

Николай пожал плечами, и мы чуть не рухнули на лед.

Наконец нам удалось дойти до невысокого здания, выкрашенного желтой краской, которое находилось за еще одной оградой, – это была резиденция владыки Корнилия. Прежде чем мы позвонили в дверь, Николай предупредил меня:

– Вместо «здравствуйте» лучше говорить «доброго здоровья». И ни за что не говори «спасибо»! Они это «спасибо» почему-то ужасно не любят. У них принято говорить «спаси Христос», а инаковерующим можно произносить «благодарю».

Я благоразумно решила никого ни за что не благодарить и вообще молчать, потому что, когда тебе велят чего-то не говорить, велика вероятность, что именно это ты первым делом и скажешь.

Распахнулась деревянная дверь, из нее выглянул пожилой человек в черном подряснике, подпоясанный шнурком. У него была длинная, клочковатая, кучерявая борода с проседью. Он глянул на меня, на Николая, потом сказал:

– Доброго здоровья. Вы кто будете?

– Доброго здоровья. Я Никола, – сказал вдруг Николай, – у меня подарок владыке.

– А предупреждали?

– Предупреждали. Владыка знает и ждет.

– От организации, что ли, какой?

– Нет, сами по себе.

– Владыка сейчас по делам уехал, возвращайтесь к службе, к трем часам.

– Хорошо. Спаси Христос! – ответил Николай.

– Спасиб… – начала было я, но бородатый человек, к счастью, уже захлопнул дверь.

– Никола? Серьезно?

– Ну да, – Николай чуть смутился. – Так тут принято.

– Ладно, Никола, куда мы дальше идем?

– Думаю, стоит зайти в храм.

Я достала из сумки платок.

На территории слободы два главных храма: во имя Покрова Пресвятой Богородицы и во имя Рождества Христова. Кроме того, здесь расположена единоверческая церковь святого Николая, в которой священники, официально признанные церковью, служат по старым книгам и обрядам (в таких церквях могут молиться и православные, и единоверцы, и старообрядцы).

Открыт был Покровский собор – желтое здание в классическом стиле, купол которого венчал красивую ротонду. Поднявшись по ступеням и миновав белые ажурные двери, мы оказались в предбаннике. Здесь можно было взять бумажную брошюрку для «инаковерующих» и надеть платок. Я покрыла голову палантином, сняла с плеча сумку и взяла ее в руки. Но двери в храм были заперты. Николай постучал. Вышла недовольная бабушка в платке.

– Доброго здоровья, – сказала она, впрочем, совсем не добро, – вам чего?

– Мы бы хотели посмотреть храм, если можно, – Николай кротко взглянул на бабушку, но быстро сообразил, что не на ту напал, и добавил: – У нас визит к владыке.

Бабушка нахмурилась, но тут же посторонилась.

Мы вошли внутрь.

В храме шла уборка. Красные ковровые дорожки были свернуты. Я заметила, что полы здесь были выложены деревянными досками.