Зэди Смит - О красоте

У сцены царила суматоха. Следующие исполнители ждали, когда Док Браун кончит их представлять. Их была целая толпа, девять-десять парней из той породы мальчишек, что шумят втрое больше, чем ожидаешь от такого числа людей. Стоя на ступеньках, они толкали друг друга в плечо и пытались добраться до стоек с микрофонами, которых было штук пять, на всех не хватало. Среди ребят был и Леви Белси.

— Похоже, твой брат выступает, — сказала Клер, легонько похлопав Зору по спине.

— О боже! — сказала Зора, закрыв лицо рукой и глядя на сцену сквозь щели между пальцами. — Может, нам повезет, может, он только хайпмен.

— Хайпмен?

— Заводила. Какчерлидер {33} 33 Человек из группы поддержки спортивной команды. , только в рэпе, — услужливо объяснила Дейзи.

Наконец парни вышли на сцену. Клубным музыкантам они дали отставку. У них была своя запись: тяжелый карибский ритм и засилье истеричных клавишных. Вся компания громко заговорила по-креольски. Дело не пошло. Они еще немного потолкались и решили, что начнет кто-то один. Вперед выступил худой парень в толстовке и заговорил на разрыв аорты. Языковой барьер придал действу любопытный оттенок. Парни явно хотели, чтобы слушатели поняли, о чем речь; они прыгали, гикали, наклонялись к публике, и публика откликалась, хотя большинство улавливало только ритм выступления. Леви действительно оказался хайпменом: каждые несколько тактов он подносил ко рту микрофон и выкрикивал «Эй!» Черные слушатели помоложе высыпали на сцену, вдохновленные чистой энергией происходящего, и тут Леви взял свое, подбадривая их по-английски.

— Леви даже не знает французского, — сказала Зора, глядя на сцену и хмурясь. — Не думаю, что он представляет, чему он кричит свое «эй!»

Но тут грянул хор — все десятеро, включая Леви, запели по-английски: «ЖАН-БЕРТРАН [57] Жан Бертран Аристид (род. 1953) 39 й и 41 й президент Гаити, обвиненный в коррупции и бежавший из страны в 2004 году. , КОРЫСТНЫЙ ТИРАН, МЫ ГОД ЗА ГОДОМ НЕ ВИДИМ СВОБОДЫ!»

— Неплохо сказано, — смеясь, сказала Шантель. — Коротко и ясно.

— Это что-то политическое? — с отвращением спросила Дейзи.

К счастью, пропев лозунг дважды, хор опять переключился на горячечный креольский. Клер попыталась синхронно переводить, но быстро; слишком много незнакомых слов. Тогда она сформулировала суть:

— Они возмущены вмешательством США в дела Гаити. Стихи, скажем так, очень сырые.

— Мы имеем отношение к Гаити? — спросила Ханна.

— Мы имеем отношение ко всему, — сказала Клер.

— Но откуда твой брат знает этих парней? — спросила Дейзи.

Зора округлила глаза.

— Понятия не имею.

— У меня уже мозги кипят, — сказал Рон и направился к бару.

На сцене солировал самый полный парень группы. Он же был самым сердитым, и вся команда отступила, чтобы дать ему пространство для выражения гнева.

— Очень достойная попытка, — заключила Клер, перекрикивая еще одно громогласное вступление хора. — В них есть мощь трубадуров. Но… им надо учиться подчинять мысль форме: ее створки не выдерживают такого наплыва хаотичной политической ярости. Пойду стрельну сигарету.

Она ловко поднялась, не прикоснувшись руками к полу.

— Я тоже пойду, — сказала Зора и с меньшим изяществом повторила движение Клер.

Они молча пробрались сквозь клубную публику и посетителей ресторана. Клер гадала, в чем дело. Снаружи похолодало еще на несколько градусов.

— Давайте одну на двоих. Только в темпе.

— Спасибо. — Клер взяла протянутую сигарету. Ее пальцы слегка дрожали.

— Эти парни слишком дикие, — сказала Зора. — Очень бы хотелось, чтобы они прочли что-то стоящее, но увы.

— Увы.

— Проблема в том, что они чересчур усердствуют. Как это похоже на Леви!

Повисла пауза.

— Зора, между нами все в порядке? — спросила Клер, поддаваясь действию вина.

— В полном, — ответила Зора так уверенно и быстро, словно ждала этого вопроса весь вечер.

Клер посмотрела на нее с сомнением и вернула сигарету.

— Правда?

— Абсолютная. Все мы взрослые люди. С какой стати я буду вести себя как ребенок?

Клер холодно улыбнулась.

— Я рада.

— Не будем об этом. Учеба учебой, а жизнь жизнью.

— Очень зрелый взгляд на вещи.

Зора самодовольно улыбнулась. Уже не в первый раз, говоря с дочерью Говарда, Клер почувствовала себя обезличенной, частью шестибиллионной массовки, задействованной в грандиозном всемирном шоу под названием «Жизнь Зоры Белси».

— Важно другое. — Голос Зоры стал излишне робким. — Я хочу понять, могу ли я писать.